Подождал на свою голову. Пара дней, называется. Там уже неделю бушует тайфун, неизвестно, когда прекратится и что станется с местным аэропортом и самолетами. И все ж одно к одному – свадьба Фрэнки, на которой Колин, естественно, шафер, и на которую он не попадает от слова совсем. Эх.
Успеваю вытереть глаза прежде, чем священник договорил положенное “объявляю вас супругами” и принимаюсь аплодировать вместе со всеми гостями первому поцелую новобрачных. А затем приходит черед поздравлений, объятий и не сдерживаемых ничем слез счастья за друзей. Колин, как же мне тебя не хватает...
– ...Ксавьер, позволите вас пригласить? – о, только не снова! Сирил Ричардс. Близнец Гейбриела, только другого пола. Альфа, который не понимает моего замужнего статуса, прямых отказов и неизвестно, на что рассчитывает, подкатывая ко мне. – Мистер Шмидт, при всем уважении к капралу, уже неповоротлив для такого пластичного и темпераментного партнера, как вы.
– А ну иди отсюда, крыса штабная! – гаркает мой неизменный сопровождающий на официальных мероприятиях, пока мужа нет рядом. – Все отцу расскажу, продолжишь надоедать.
Незадачливый кавалер багровеет, но отходит от столика, оставляя меня наблюдать за довольно похохатывающим бетой, окончательно облысевшим за прошедшие пять лет, но отрастившим еще более пышные усы, чем раньше. То, что Шмидт оказался близко знаком с полковником Ричардсом и всеми остальными представителями этой военной династии, где только наш Гейб решил не следовать принятым в семье традициям, удивило меня лишь отчасти.
– Приедет твой альфа, не переживай, – подбадривает меня Шмидт, приступая к поглощению закусок. – Дай только погода установится.
Угу. Погода. И чего я с ним не попросился в эту чертову командировку? Зла на себя не хватает...
– А...Ам...Амадей, – раздается теперь уже за спиной Шмидта и бета закашливается от неожиданного обращения. Я замираю и почти не дышу, потому что гнев беты на несчастного, который посмел назвать его по первому имени, страшен.
– Позвольтепригластьв-в-в-ас, – выпаливает незнакомый мне омега средних лет с бледными и тонкими чертами лица.
Но Шмидт, вместо ожидаемой матерной тирады вдруг поднимается и ласково произносит:
– Солнышко, я же просил не называть меня так при людях. Хави, познакомься, это мой будущий муж, Юэн Браун-Ричардс.
– Просто Юэн Браун...– протягивает руку новый знакомый. – Приятно познакомиться, Хави. Амадей о вас много рассказывал...
– Кхм! – выразительно кашляет авиатор и тащит своего жениха танцевать. А мне остается только порадоваться за старого усача, который, несмотря на годы, еще ого-го...
– Мистер Сторм...
– Я же сказал, что не танцую! – оборачиваюсь и вижу официанта с накрытой крышкой серебряным блюдом. – Ой, простите.
– Вам просили передать, – меланхолично кивает парень и, водрузив на стол свою ношу, растворяется среди гостей.
Открываю крышку и едва не вскрикиваю. Белая роза. Крохотный бутон именно того сорта, с которого начинается начальная нота моего запаха. Случайность? Ничего подобного. Тут все украшено ирисами и прочими лилейными... О Господи, как? Радость затопляет тело и я вскакиваю на ноги. Где же он? Оглядываю гостей, но не вижу альфу, чья фигура изучена мной вдоль и поперек. Машинально вдеваю цветок в петлицу и иду на поиски официанта.
– Кто?! Кто вам передал заказ для Ксавьера Сторма?!
– Восьмой столик.
Иду искать восьмой столик. На нем стоит еще одно блюдо с крышкой. А под ней... салфетка с двумя горошинками розового перца и рисунком, отдаленно напоминающим церковь... Подношу пряность к носу и вдыхаю яркий аромат. В животе просыпается сладостная истома и предвкушение. Ну, мистер Сторм, держись. Я тебе этой нервотрепки никогда не прощу!.. Любимый, пожалуйста, пусть это будешь ты, а не игра моего истосковавшегося воображения. Самую коротко звучащую ноту моего запаха я никому не называл. Если ее и должен знать кто-то, так только истинный...
Путь до шатра, в котором проходила свадебная церемония, кажется мне бесконечным, но когда, запыхавшись, добегаю до белых тканевых стен и вижу цветок пассифлоры, приколотый на уровне моих глаз, то понимаю, что готов был пройти за таким подарком судьбы через всю вселенную.
Провожу пальцами по тонким лепесткам. Я думал, что и так счастлив в браке. Но сейчас... даже не подозревал, что могу испытывать такой восторг и трепет.
– Колин? – осмеливаюсь войти внутрь и теперь не могу сделать и шага, потому что мой муж ждет меня. И держит в руках ее... Маракуйю.
– К...когда ты вернулся? И... как ты узнал? – мир сужается до одного-единственного человека, точнее до его лица, на котором я, помимо горящего радостью встречи глаз, выхватываю и трепещущие крылья носа.
Вместо ответа Колин оставляет созревший пэшнфрут на ближайшем стуле и в три шага оказывается рядом.
– Ты пахнешь... Хави, – он легонько обнимает меня за плечи, а носом касается чувствительного местечка между шеей и ключицей, – ты пахнешь...
О, я знаю эти хриплые интонации и чем они обычно заканчиваются. Но наши намерения совпадают. Да, родной...
– Когда? –подставляю шею жадным поцелуям, не мешая мужу избавлять меня от хитро завязанного галстука, высокого накрахмаленного воротничка рубашки и светло-бежевого смокинга.
– Не знаю, – его губы снова впиваются в мои и я забываю, что вокруг нас, за тряпичными стенами шатра, полно людей.
– Розой ты начал пахнуть во время развода... – Колин расстегивает мою рубашку до конца, – перец защекотал мне нос, когда ты явился в отель в образе хастлера, – он слегка прикусывает мои соски, и я не могу сдержать возбужденного стона, – а пассифлора заставила сбежать подальше, чтобы окончательно убедиться, что мне ничего не мерещится.
– Убью, – стягиваю с его плеч рубашку, – тебе придется постараться, чтобы я тебя простил. Молчал столько врем...ахххх...
Знакомая судорога скручивает живот и в воздухе начинает разливаться яркий тропический запах плода страсти. Течка. Но... Но до нее же должна быть еще неделя?
– Все-таки угадал. Маррракуйя... – сообщает супруг таким тоном, что я понимаю: разговоры, что альфы тоже могут превращаться в ненасытных и одержимых сексом созданий, но не из-за течки, а из-за гона – реальность, с которой я столкнусь прямо сейчас. Папочки...
– И это на чужой свадьбе! – непритворно возмущаюсь я мужу на ухо, когда тяжелое тело опускается на меня всем своим весом, а узел заполняет изнутри так, что я ощущаю себя наколотой на булавку бабочкой. Как я еще выдержал и не закричал во время этого безумства похоти – ума не приложу. А нет, все-таки кричал, только супруг зажимал мне рот и теперь с недоумением смотрит на окровавленную ладонь. – Френки с Гейбом нас убьют... И вся эта куча гостей в военных и полицейских мундирах.
– Ммм...
– Чурбан! – слегка бью его в плечо, но без толку, этому громиле сейчас не до чего, да и мне тоже, что уж там. – Что мы скажем нашему ребенку если он спросит, как он появился на свет?..
– Что его отец обожал папочку, что же еще...
– Угу...
Через тридцать шесть недель бешеным папашей стал не только Фрэнки. Новорожденный Джереми Фрэнсис Сторм, как и появившийся с ним на свет в один день Колин Ричардс-Морган, свели с ума всех своих родителей.