Дракон и Жар-птица одни. На весь дворец. На всю Сибирь. На всю ночь.
ГЛАВА 9
В Хабаровске сели на рассвете.
Так Холованов поднимал самолет в Иркутске, чтобы в Хабаровске быть рано. В полетном листе: транзит на" Владивосток. Это чтобы паники не поднимать, местных руководителей не тревожить. Машину Холованов вызывает не из комитета партии, но из ближайшей войсковой части. Опять же: зачем шум?
Настя в салоне переодевается. Все полярное заоблачное снять. В таком виде по Хабаровску летом не ходят. Теперь на ней юбка, гимнастерка с алыми петлицами, в петлицах - эмблемы: серп и молот 575-й пробы.
Туго Жар-птица ремнем перепоясалась, проверила пистолет на боку. Проверила крепление цепи на портфеле. Портфель - в левую руку. На левое запястье браслет замкнула стальной. Теперь портфель из рук не вырвать, разве что руку отрубить.
Подошла машина командира соседнего истребительного полка: водитель и двое охранников с винтовками.
Они еще не знают, куда им надо ехать и зачем.
Сказал Холованов в телефонную трубку командиру полка соответствующую для такой ситуации фразу - и вот машина под крылом.
И сам командир полка - под крылом: не изволите еще чего потребовать? Нет, Холованов ничего больше не требует. И командира полка к самолету не вызывал.
Просто командир по своей инициативе прибыл: все ли так? Не изволите ли еще чего?
Нет. Ничего более Холованов не изволит. Командир может заниматься повышением боеготовности вверенного ему полка.
Села Настя на заднее сиденье:
- В большой дом.
Козырнули охранники большого дома. Такая у Насти в руках бумага, что долго ее на входе не задерживают.
По лестнице - вверх, мимо каменного изваяния: Ленин и Сталин на скамеечке.
Расположение лестниц, коридоров, кабинетов Настя по схеме заранее изучила, потому в дверь начальственную идет, не спрашивая направления. Пышная тетя рванулась дверь собою прикрыть. Настя ее мягким движением с пути убрала: нежно ребром ладони под подбородок - и медленно вверх, чуть толкая назад. Такое движение нарушает равновесие противника. Пышная тетя плюхнулась в кресло свое, а Настя мимо нее - к двери. Стукнула и тут же отворила, не дожидаясь разрешения.
Поднимается ответственный товарищ из-за стола - весь возмущением налит: к нему так не входят.
Предупреждая начальственный гнев, Настя скороговоркой представляется:
- Спецкурьер ЦК Стрелецкая.
Подобрел ответственный товарищ. Настя ему конверт из портфеля о пяти печатях:
- Распишитесь.
Расписывается ответственный товарищ. А кончик ручки подрагивает. Вскрывает конверт. От нетерпения рвет бумагу клочьями.
- Конверт мне верните, на нем ваша подпись в получении.
- Да, да, как же.
Ему бы скорее бумагу читать, так нет же, две секунды надо потратить, чтоб конверт ей вернуть, заразе педантичной.
Углубился товарищ в чтение.
Послание короткое совсем.
Прочитал.
Не поверил. Прочитал еще раз. Приободрился.
- Поздравляю вас.
- А разве вы знаете, что тут написано?
- Я - спецкурьер ЦК и знаю, что там написано. Там написано, что товарищ Сталин вас назначил заместителем Наркома НКВД.
- Да.
- Еще раз вас поздравляю. Вылетаем сейчас.
- Как сейчас?
- Так. Садимся и летим. Товарищ Сталин ждет.
- Мне надо сдать все дела.
- Дела сдавать не нужно. Сейчас срочно в Москве дела надо принимать. Потом вернетесь и сдадите. А сейчас замкните сейф, опечатайте своей личной печатью.
Ключи и печать имейте с собой.
- Но я хоть домой позвоню, чтобы к обеду не ждали.
- Самолет не ждет. Дадим радиограмму с борта.
- Но у меня нет полярной одежды, я замерзну в самолете.
- Одежда есть. Я привезла с собой унты 47 размера, шлем 63 размера и меховую куртку и брюки размера "самый большой, широкий".
Ничего не сказал ответственный товарищ, но во взгляде читалось: "Смотри, падла, долетим до Москвы, стану я замом Наркома НКВД..."
Двадцать три часа чистого полетного времени до Москвы.
Еще и посадки для заправки.
Обратный путь без промежуточных ночевок: товарищ Сталин ждет.
Тяжело ответственному товарищу в самолете. Гул, дребезжание, вибрация, изо рта холодный пар валит, инеем по переборкам стелется.
Но курьерша из ЦК видно осознала, что надо хвост поприжать, если с товарищем такого ранга разговариваешь. Там, в Хабаровске, роль у нее: спецкурьер ЦК, а в самолете она - обыкновенная бортпроводница. Явно испугалась и весь путь вела себя, как подобает образцовой бортпроводнице на правительственном самолете: не угодно ли омаров?
Подобрел ответственный товарищ к Москве. Заместитель Наркома НКВД - не фунт изюму. Ему ли на девку обижаться? Его ли это высота? Сейчас замом. А там глядишь и... А девку и по другому наказать можно. Жаль, в Новосибирске ночевать не останусь. В обыкновенной одежде в девке недостаток мяса проглядывается, а в меха нарядилась, так вроде и ничего.
И пилот Балабанов или Калабанов, как его там, тоже себя правильно ведет.
Понимает, барбос, кого везет, приветствовал ответственного товарища, вытянувшись в струнку.
Сели на Ходынке.
Настя ответственному товарищу - "Люгер" в затылок: "Вы арестованы. Не рыпайтесь и не подпрыгивайте. Правую руку осторожно в карман. Не оглядывайтесь. Доставайте ключи от сейфа и печать. Так. Осторожно бросайте на пол. Руки назад. Товарищ Сталин ждет".
Непонятно Насте, зачем надо было толстому в самолете омаров скармливать, зачем перед ним вежливость разыгрывать. Как только попал в "Сталинский маршрут", застегнуть ему белы рученьки и пусть летит в браслетиках. Начнет буйствовать - морду набить, из самолета выбросить. Так нет же, всю дорогу ему прислуживай.
Спросила Холованова, зачем до самой Москвы комедию ломать? Помолчал Холованов, потом выложил:
- Так приказал товарищ Сталин.
Холодно от пола каменного. Сидит Жар-птица в унтах полярных. Ноги в тепле держать надо. На плечах - куртка британская меховая летная. Колени шкурой медвежьей заворачивает. Чтоб не стыли. Темно. Только лампочка над столом ее.
Абажур зеленый. Чтоб не слепило. Может, круги зеленые от него проклятого.