За последний час Морозов задавал себе этот вопрос десятки раз.
— Дурак, — он опустил голову.
— А дураки не должны размножаться. Или ты не знал? — Лидия Максимовна пристально посмотрела на него. — Вижу по глазам твоим глупым, что знал. И тем не менее?
— Я к тебе хотел...
Терехова удивленно посмотрела на него. Такого она не ожидала.
— И ты?..
Морозов кивнул.
— А тебе сколько лет?
Теперь настал черед удивляться ему.
— Просто я анекдот вспомнила. Идет молодец по лесу, а навстречу ему Баба-Яга. «Попался, — говорит, — сейчас я тебя съем». — «Не ешь меня, бабушка, все, что хочешь, сделаю». — «Ну, тогда трахни меня. Если понравится, выполню твои три желания». Задумал молодец желания: дачу, машину и жену красавицу. Закрыл глаза и исполнил все в лучшем виде. «Понравилось, бабушка?» — «Очень понравилось, добрый молодец», — да и пошла восвояси. «А машина?» — кричит он. «Э-э, дурачок. Такой большой, а в сказки веришь».
— К чему ты это?
— А к тому, мой дорогой, что делу время — потехе час. А потеха, даже самая приятная, — всего лишь потеха.
Она снова закурила.
— Но за слова твои сладкие ценю. Никогда не знала, что простой пистон станет оружием массового уничтожения. Дай, я тебя поцелую, Хуанито ты мой.
— Что же делать?
Терехова опять налила себе коньяка.
— Не много? — Морозов не верил своим глазам. Бутылка была уже пуста, но Лидия почти не пьянела.
— Нормально. Прикинем. Итак, шанс, что деньги вернутся, все-таки есть, а потому не будем драматизировать. — Она снова становилась той самой Тереховой, которую и любили, и боялись. Челюсти капкана уже открылись. — Так, со мной ясно. Теперь с тобой. Арнольд хоть и шишка, но в этом лесу не он один... Кто на тебя наезжал в первый раз?
— В смысле?
— Не в автомобильном, а прямом. Кто в первый раз наезжал на банк?
— Я не знаю его, но у него морда такая... — Морозов развел руки. — Синяя какая-то.
— Господи, никак Монитор?
Морозов пожал плечами. «Ну и кликуха!»
— Тогда это в корне меняет дело. Дай-ка свой телефон...
Через двадцать минут в кабинет вошел парень с необъятной, удивительно фиолетовой рожей. Лидия Максимовна тепло обняла его.
Она снова была роковой женщиной.
30
Калиниченко открыл бардачок и вынул трубку радиотелефона.
— Будьте добры, два двадцать два.
— Соединяю.
Через несколько секунд отозвался водитель Гусакова.
— Где шеф?
— Позвать?
— Давай.
— Слушаю, Гусаков.
— Николай Степанович, я выехал.
— Да уже знаю. — Гусаков усмехнулся. Радиоперехват сработал оперативно.
— Иду без сопровождения...
— Как без сопровождения? — Гусаков поперхнулся. Это было дико и нелепо. — Как без сопровождения?
— Своих отправил с Арнольдом, а гаишники отъехали заправиться.
— С ума сошел? Высылаю прикрытие.
Такой легкомысленности от Калиниченко Гусаков не ожидал. В целом обстановка была нормальной, но именно в нормальной обстановке происходят самые ненормальные вещи.
Извинившись перед Олегом, Гусаков поискал глазами Тихомирова.
— Значит, такое дело... Возьми ребят с оружием и мухой навстречу Калиниченко. Он деньги без сопровождения везет...
Глаза Тихомирова блеснули, как перископ подводной лодки.
— Объяснять некогда. Задача ясна?
«Чего шеф всполошился? — Калиниченко вогнал трубку в нишу. Он понимал свой просчет и сам корил себя, но, как нормальный человек, пытался оправдать сделанную глупость. «Трасса спокойная. Вон и мигалка сверкает. Да и вообще — победителей не судят».
Проблесковые огни приближались. Фиолетовые лучи скользили по пластику салона. Калиниченко нагнулся поближе к боковому зеркалу. Их догоняла, судя по очертаниям, «Волга». Прежняя машина сопровождения ГАИ была «Жигули».
«Волга» поравнялась с ним, и сидевший за рулем человек махнул жезлом, приказывая остановиться. Он почему-то был без формы.
— Что за черт! — Калиниченко снял автомат с предохранителя. — Не останавливайся, — приказал он водителю. Тот нажал на акселератор.
Машина заревела, стрелка спидометра резко пошла вправо. Но «Волга» уже вышла на параллельный курс и ни на метр не отставала. Чуть выйдя вперед, она мигнула поворотником и стала прижимать их к обочине.
— Гони! — крикнул Калиниченко. Однако правые колеса уже шуршали по щебенке. Чуть дальше чернел кювет, ощетинившийся высокой травой.