Если бы они могли остаться в компьютере навсегда, то они бы остались. Они уже ненавидят "реальный" мир, где они чувствуют себя ограниченными физическими и социальными способностями, и там их судьба -- быть лузерами, которыми их уже нарекли. Сексуальная идентичность человека состоит из социальной и физической стороны, и если вам не хватает одного или другого, ваша судьба быть лузером. Случается, что хакеры осознают это и, вместо того, чтобы сказать: "Мы не хотим быть частью этого", уходят в киберпространство. Мы не можем ничего поделать с этим, за исключением, возможно, смягчения наших социальных требований к тем, кто другой, пусть даже это не поможет. Может быть даже нежелательно заставлять хакеров, приспосабливаться к "нормальной" жизни. Может быть лучше, оставить их там, где они есть, там, где они питают свои мозги множеством практических проблем, где им не нужно думать о социальных дилеммах, так мы сможем следить за ними, и держать их под контролем. Они принадлежат к субкультуре, в которой странное -- норма. Их состояние может, в худшем случае, перейти в умеренный или тяжёлый эскапизм, т. е. избегание реальности. Это состояние обычно называют компьютерной зависимостью.
К тому же, мы можем наблюдать, что незаконные хакеры имеют в какой-то мере иной тип поведения по сравнению с субкультуральными хакерами, который зависит от того, как они вошли в данную культуру. Некоторые фрикеры приходят из среды партий, сообществ любителей и др. Ими больше движет желание общения, нежели исследования через формирование групп и внутреннюю конкуренцию. Часто они значительно более надменны и практикуют фрикинг от нечего делать (тот же мотивационный фактор, что и у людей которые звонят по различным линиям, спаренным с номерами 809-ой премиальной серии). Они не считают хакинг серьёзным делом, и часто смеются с хакеров, так как в глубине души считают хакеров полными гиками.
Хакеры, которые проводят время скорее с компьютерами, чем с телефонами, в основном ассоциируются с их группами или обладают большей групповой лояльностью. Для чистого фрикера, такого типа, какой я только что обсуждал, если его задержат, вообще не проблема сдать своих друзей полиции, в то время как истинный хакер не сдаст даже врагов.
Сетевые хакеры, также как и фрикеры, вирусные хакеры и некоторые крекеры страдают от безнадёжно негативного самовосприятия. Они видят себя жалкими, жестокими и доминирующими злодеями. Они избрали для себя роль, в которой они идентифицируют себя с желанием разрушения, ненавистью к обществу, анархией и общим злом, главным образом, чтобы чувствовать свою принадлежность к этому. Для большинства, это лишь временный этап. Хотя, если они приняли идеалы йиппи, то это не временно.
Наиболее опасные (с точки зрения большей части общества) хакеры неизменно ожесточены. Они считают себе непонятыми образовательной системой. Они считают, что школа не преуспела в снаряжении их интеллекта и таланта, и думают, что они имеют право взять реванш у общества, которое выбросило их из мира знаний, просто потому, что они не вели себя как подобает. Система оценивания, которая неспособна различить их среди тех, кто действительно подходит для высшего образования, загнала их в профтехучилища.
И, что хуже всего, они правы. С ненавистью общества, которое не оценило или не хотело оценить их качеств, они возвращаются с компьютерами и электронным оборудованием, чтобы распилить колонны социоэкономической системы этого общества, часто с почти психопатическим сладострастием разрушения.
Carceres ex Novum
"Есть альтернатива нормальной жизни. Мне надоело быть нормальным, надоело быть последним. Я нашёл друзей, которых я никогда не встречал лицом к лицу, так прошли мои подростковые годы, и я стал интересным человеком.
Когда я поступил в университет, гигантский Интернет пришёл ко мне в комнату, и мир осветил меня. Я держал миллионы людей рядом со мной, без нужды глядеть каждому в лицо. Я сидел там всё время, с перерывами лишь на еду и учёбу. Я никого не встречал, никто не знал меня. И мне было комфортно. Благодаря вниманию анонимных людей по ту сторону экрана, я не чувствовал себя одиноким.