— Значит, разбирать не имеет смысла? — спросил я, водя лучом в дверях.
— Глядите, сырость до самого верха, значит, воды натекло полный тоннель, — ответил Селин. — Разберем — может и нас затопить.
Селин был прав. Единственное препятствие, встретившееся на нашем пути, оказывалось непреодолимым. И это — когда до дома № 15 оставалась какая-нибудь сотня метров! Что было делать? Возвращаться обратно и искать другие пути?
— Товарищ старший лейтенант, — подошел в этот момент Ковалев, — а ведь рухнуло-то не от бомбы.
— Как не от бомбы? — рассеянно спросил я, занятый разглядыванием обвала.
— А вот посмотрите, — сержант поднял луч вверх по стене. — Нигде ни одной трещины, даже штукатурка не осыпалась. Разве ж так могло быть?
Замечание было вполне резонным.
Препятствие, остановившее нас, было воздвигнуто искусственным взрывом изнутри. Не так-то легко оказалось добраться до убежища Ранка. Он обезопасил себя настолько, насколько это было в его силах. И, однако, это обстоятельство помогло еще раз убедиться в том, что слова Мюллера не были пустыми. Мы находились на верном, хотя пока и закрытом для нас пути. Но ведь где-то выход из находившегося впереди убежища все-таки был! Может быть, Меркулову повезло больше, чем нам? Прикладывая ухо к стене, мы поочередно прислушивались. Какие-то неясные звуки доносились сквозь них, но кто знает, откуда они исходили, из-под земли или с поверхности, где шли работы по разборке развалин.
Я разостлал перед собой план и при свете фонарика начал снова изучать его. Да, другой дороги в бомбоубежище дома № 15 не было. Попытаться, несмотря на воду, разобрать завал? Своими силами мы навряд ли сможем сделать это. Да и те, кто находился по ту сторону, несомненно, были настороже. Ведь не замуровали же они себя со всех сторон! Какой-то выход у них на поверхность оставался. Любой подозрительный шум со стороны завала мог заставить их покинуть убежище, если они в нем находились. В этих условиях нам оставалось только подняться на поверхность и присоединиться к Меркулову.
Выйдя на поверхность, мы узнали, что и его группе повезло не больше, чем нашей. Проход с их стороны был также взорван, и осевшее вниз толстое бетонное покрытие делало все попытки расчистить завал невозможными. И самое главное — это был единственный коридор, который вел в систему убежищ западной части города. Другого выхода из бомбоубежища дома № 15 не было.
— Они несомненно там, — хмуро проговорил лейтенант Меркулов, рассматривая свои исцарапанные о бетон руки. — И с нашей, и с вашей стороны взрывы были произведены изнутри. Сидят, как в стальном сейфе, но дверь захлопнули совсем недавно. Посмотрите, это осталось после них, — он кивнул головой на валявшиеся рядом несколько консервных банок и скомканный плащ, основательно испачканный известью и кирпичами. — Банки внутри еще даже не подсохли. Ручаюсь, что открывали их не позже чем вчера днем. Самое милое дело открыть эти двери тем же ключом, каким они были заперты. Вложить в замочную скважину сотню килограммов тола, и они вылетят вместе с петлями.
— Или закроются еще крепче. Вы забываете, что над перекрытиями горы битого кирпича, — ответил я.
На этих горах кирпича мы сейчас и сидели, снова разглядывая план. Однако и при солнечном свете он оставался тем же, что и под лучом фонаря.
— Может быть, они замуровались сознательно, так сказать, с ритуальной целью, — пробурчал Меркулов, — принесли себя в жертву какому-нибудь фашистскому богу. Тогда уж лучше им не мешать.
Из остановившейся внизу на расчищенном асфальте машины вышел майор. Следом за ним выпрыгнул Лерхе. Я доложил Воронцову о сложившейся обстановке.
— Что вы на это скажете, Лерхе? — спросил он, беря в руки план. — Не рассчитывают же они пройти сквозь стены.
Лерхе ответил не сразу. Он окинул внимательным взглядом развалины и сказал:
— Ни одной щели, ведущей вниз, здесь нет. Я достаточно хорошо все осмотрел. По моему мнению, остается только канализация. Но тут я сказать ничего не могу: плана канализационной сети в магистратуре не сохранилось. Насколько мне помнится, главная ее магистраль проходит через центр города к реке, но есть еще несколько других.
Майор и Лерхе отошли в сторону, и техник что-то объяснил ему, показывая рукой вперед. Меркулов все с тем же хмурым лицом сидел на согнутой железной балке и тянул папиросу. Поодаль, у валявшихся на кирпичах банок и плаща расположились Ковалев, Селин и два автоматчика из группы лейтенанта.
Настроение у меня было тоже не из веселых. В самом деле, возможно, сейчас мы находились в каких-нибудь ста метрах от тех, кого так долго искали, и, может быть, от разгадки тайны, которая доставила нам столько хлопот, и были бессильны что-либо предпринять.