Майор стоял у раскрытого окна и перелистывал небольшой альбом — единственную вещь, которую хозяйка сумела сохранить у себя. На фотографиях иногда в серьезных, иногда в шутливых позах были запечатлены Абендрот, его супруга, Вернер и один раз Витлинг. Эти любительские фотографии мы давно уже изучили, и майор перелистывал их теперь просто машинально.
— Посмотрите сюда, скорее!
В тишине комнаты голос майора прозвучал очень тихо, но вполне ясно, чтобы я немедленно вскочил со своего места.
На фотографии были изображены Абендрот и Вернер. Они стояли рядом с пьедесталом одной из разбитых сейчас скульптур. Абендрот был в светлой пижаме и мило улыбался кому-то, смотря мимо объектива. Маленький лохматый Вернер иронически щурил глаза.
Но не они привлекли внимание майора. Палец его лежал на пьедестале. На фотографии скульптура была цела. Она представляла собой фигуру человека, поднявшего одну руку и опустившего другую. Напряженные линии тела, рубища, его покрывавшие, напоминали мне что-то очень знакомое. И я вспомнил. Это была фигура из так поразившего нас наброска Грюневальда.
Майор смотрел на меня, глаза его блестели.
— «Omnia mea mecum porto», — произнес он торжественно. — Вот почему Абендрот при аресте произнес эти слова. Не имея другой возможности, он пытался сказать все одной фразой. Говорю вам, это и есть третий ингредиент, во всяком случае, то, что его заменяет.
Установив положение скульптуры на пьедестале, мы определили, что опущенная под углом рука показывает на какую-то точку в начале парка. А если эта скульптура, установленная, несомненно, Эрихом Абендротом, заменяет не последний ингредиент, а все три?
С нетерпением дождавшись утра, мы принялись за проверку новой догадки.
Как я уже говорил, к парку не притрагивалась рука человека. Возможно, это делалось вполне сознательно. Под густые кроны дубов и буков почти не проникали солнечные лучи. Зеленый дерн и перепревшие листья покрывали землю и огромные замшелые камни. В парк упало с десяток бомб. Две, наиболее тяжелые, повредили несколько старых деревьев. И вот одна из бомб помогла нам значительно сократить поиски.
Воронка от нее уходила в землю на глубину человеческого роста. Края ее были усеяны раздробленными камнями и обломками ветвей. Сверху она выглядела как самая обыкновенная воронка, и мы, пожалуй, не обратили бы на нее особого внимания, если бы она не лежала почти на той самой точке, в которую убиралась линия, проведенная от восстановленной мысленно руки скульптуры.
Среди осколков камней мы заметили один, очень похожий на угол отесанного камня. Когда была отброшена земля, на глубине в два метра обнаружились следы каменной кладки, раздробленной взрывом.
Во второй половине следующего дня мы уже могли подвести итог своим поискам. Упавшая бомба повредила многое из находившегося под каменной кладкой. Только после того, как специалистам-реставраторам удалось восстановить разбитое и искалеченное взрывом, стало ясно, к каким ценностям подбирают ключи Коллинз и его сообщники.
В замурованной нише были собраны произведения искусства, от приобретения которых не отказался бы ни один музей мира.
Трудно было запомнить все экспонаты. Больше всего мне врезались в память совершенно уникальные статуэтки богов Шивы и Вишну, вышедшие из-под резцов мастеров Индии и Индонезии около тысячелетия назад. Легкие, изящные, близкие к образцам эллинского искусства, они были настолько человечны, что в них не оставалось и капли мифичности. Никакие традиционные формы, созданные религиозными догмами, не могли сдержать заложенного в них народного реалистического начала.
Из ниши были извлечены и образцы искусства древнего Египта, изображения священных животных, вырезанные из цветного камня и отлитые из бронзы. Здесь находились несколько изваяний эллинских мастеров и даже предметы искусства государства инков и ацтеков, среди которых мне запомнились своеобразные нагрудные украшения из тончайшего листового золота. Вся эта коллекция завершалась десятком скульптур известных европейских мастеров XIX века, среди которых были работы Родена и Антонио Кановы.
Последнее обстоятельство с полной очевидностью говорило о том, что Магнус Абендрот, если он вообще существовал, не мог быть единственным владельцем всех этих весьма редких произведений искусства. Однако, как нам удалось установить, Эрих Абендрот и Вернер так и не обнаружили нишу. Для этого у них не хватило времени. Они отыскали только обрушившийся проход. В нем мы нашли деревянный ящик, очень напоминавший тот, в котором была обнаружена копия Дюрера. В ящике находилось десятка два картин, которые, как нам скоро стало ясно, не без основания искало гестапо. Именно на них и указывала рука разбитой скульптуры.