Дома я обычная девчонка. Переделала его под себя, он стал более светлым, уютным, не таким помпезным. На годовщину рождения детей Рамиль сделал мне шикарный подарок: танцевальную студию.
С удовольствием занимаемся с Сашкой танцами, преподаем их детишкам, ностальгируем по Америке, вспоминая только самое лучшее, не давая темным пятнам испортить впечатление о нашей жизни там. Забыто. Скучать нам некогда. Как и грустить.
Так задумалась, что не заметила, как сзади кто-то оказался, но дернуться не успела, сразу почувствовав, что это мой муж. Окутал своими объятиями со спины, прижимаясь крепко и утыкаясь носом в местечко между ухом и плечом. Сразу зажмурилась от удовольствия, улыбаясь счастливой улыбкой. Вернулся.
– Как ты проскочил мимо детей и матери? – оборачиваюсь к нему и беру лицо в ладони, поглаживая и любуясь. Живой Рамиль гораздо лучше изображения на холсте.
– Хотел украсть минуту с тобой, моя жена слишком занята, никак до нее не добраться, а я ночи не могу дождаться, – хрипло жалуется, а лицо близко-близко, одним дыханием дышим, а потом начинаем целоваться, как будто сто лет друг друга не видели. Страсть не иссякает, как будто ее источник бездонный.
– Папа! Папа! – два голоса сливаются в один, и мальчики врываются в двери, а отец подхватывает их, счастливо смеясь.
– Ты научила моего сына улыбаться искренне, – нахваливает меня свекровь, тихонько подходя ко мне. – Родишь дочку и дома сядешь, он тебя вообще на руках носить будет!
Ну как же? Какая свекровь – и без нравоучений! Не говорю ей, что мы сами разберемся и чтобы не вмешивалась. Я принимаю ее слова как дар свыше. Нет у меня родных, кроме мужа, моих детей и этой женщины, сестер мужа.
Чужая семья стала моей. Шумная, такая необычная, восточная. Непросто принимать чужие законы и сталкивать разные веры. Говорить на разных языках и порой не понимать друг друга в самых банальных вещах. Но мы справляемся, и очень хорошо. Потому что главное – это желание понять и принять другого человека.
А еще любовь. И ее нам с лихвой хватает!