Николас ничего не ответил.
— Слишком уж много вы философствуете, Джонни. В этом ваше несчастье. Я видел, как вы слушали командира. Так слушает психиатр разглагольствования сумасшедшего. Но ведь он говорил просто блестяще, Джонни. Нарисовал очень мрачную картину. По сути дела, он сказал, что порученное нам задание — прямой путь к самоубийству. И все же его выступление мобилизовало людей. Почему же, Джонни?
— Не знаю, — взволнованно пробормотал Николас. — Может быть, никакого мобилизующего влияния речь Вэллери и не оказала. Вот послушайте. — Он погасил свет и осторожно открыл дверь в стационар. Наступившую Тишину нарушил приглушенный голос Райли.
— Все это обман. Александрия? Там вам быть не суждено. Никогда. Даже Скапа-Флоу вам не увидеть еще раз. Знаете, что задумал этот пройдоха Вэллери? Еще одну орденскую планку хочет получить, а может быть, даже «Крест Виктории». Но у него ничего не выйдет. Во всяком случае этого я не допущу, если… если смогу. «Вы не подведете меня», — передразнил Райли командира, резко повысив голос. — Хитрая старая бестия, этот Вэллери! «Тирпиц»! Мы потопим его? Мы, то есть наш дрянной кораблишко? Приманка, он говорит. — Голос Райли стал более твердым. — Никто о нас не думает. Нас просто-напросто отдают на съедение стаям волков.
— Заткнись! — зловеще прошептал в ответ Петерсен. — Я часто задумывался над твоими поступками, Райли. Но теперь больше не желаю тебя слушать. Меня наизнанку выворачивает от твоих слов.
Райли повернулся к Бургессу.
— Что это с ним, а? Какого черта… — вдруг осекся Райли.
Бургесс угрюмо посмотрел на него, повернулся спиной и натянул на голову одеяло.
Брукс подлетел к двери, закрыл ее и зажег свет.
— Действие первое, картина первая. Занавес, — прошептал Брукс. — Понимаешь, Джонни, что это значит?
— Да, сэр, — кивнул в ответ Николас. — По крайней мере, мне кажется, что я понимаю.
— Помни, мой друг, такие настроения недолговечны. Может быть, нам все же удастся добраться до Мурманска.
— Будем надеяться, сэр. Благодарю вас за спектакль. — Николас протянул руку к вешалке, где висела его куртка. — Мне, наверное, пора на ют.
— Идите. И прошу вас, Джонни…
— Что, сэр?
— Объявление, которое вы повесили у входа в лазарет, снимите и выбросьте за борт. Думаю, что оно нам больше не нужно.
Николас улыбнулся и закрыл за собой дверь.
Глава четвертая
ПОНЕДЕЛЬНИК. ВЕЧЕР
Вскоре после обращения Вэллери к экипажу радиолокационная станция обнаружила приближающуюся цель. В том, что это самолет противника, сомнений не было. На посту наведения истребителей перед начальником авиационной службы соединения капитаном 3 ранга Уэстклиффом висела карта, на которой были проложены маршруты полетов всех самолетов берегового и переправочного командования. Там, где сейчас находился «Улисс», своих самолетов не должно быть. Тем не менее на поступившее с радиолокационного поста донесение никто не обратил внимания. Лишь Тиндэл приказал изменить курс на сорок пять градусов. Появление самолета было таким же обычным явлением, как и боевая тревога с наступлением сумерек. Старый друг «чарли» готовился нанести кораблям свой традиционный «визит вежливости».
«Чарли», как моряки называли четырехмоторные немецкие «кондоры» Фокке-Вульф, слыли настоящей тенью конвоев, шедших в Россию. Для английских моряков они давно стали такими же предвестниками несчастий, как и альбатросы во времена парусного флота. В начале войны, когда еще не было вспомогательных и эскортных авианосцев, самолеты «чарли» часто проводили целые сутки над конвоем, передавая по радио точные его координаты.
Часто английские корабли вели радиопереговоры с немецкими разведывательными самолетами, и по этому поводу ходило немало анекдотов. Самым обычным явлением стал обмен любезностями по поводу погоды. В других случаях с самолета совершенно откровенно спрашивали о местонахождении кораблей, а из переданных в ответ сведений следовало, что конвой и самолет находились где-то в просторах южной части Тихого океана. Около дюжины кораблей оспаривало право считаться инициаторами следующей шутки: командир конвоя послал немецкому летчику просьбу не кружиться над кораблями в одном направлении. Дескать, это вызывает головокружение у моряков. И немец якобы удовлетворил эту просьбу.
Позднее, однако, дружелюбию пришел конец. С появлением в составе охранения конвойных авианосцев самолеты «чарли» стали появляться над ними только после захода солнца. Обычно немецкий разведчик делал один круг над конвоем, стараясь держаться на большом удалении, и потом исчезал.