— Тебе лучше? — робко спросила Пат.
— Нет! Оставь меня в покое!
Он не собирался так скоро покидать свое уютное убежище, но когда Ху Ши явился сам и вежливо постучал в дверь, Кен, кряхтя, вылез из полуостывшей ванны. Вытирался он с превеликой осторожностью.
— Прости, Кен, но ты нам нужен, — сказал Ху Ши, когда его помощник, закутанный в махровую простыню, вышел в коридор. — Хрубаны снова исчезли. Если бы не фотографии и фильмы, все обитатели колонии были бы объявлены душевнобольными.
— И отлично! — воскликнул разъяренный Кен, тут же издав жалобный вопль, ибо в запале хлопнул себя ладонью — по бедру. — Во имя ран Христовых, Пошлите за Эзрой Моуди и его чудодейственными мазями!
Пат подняла на руководителя колонии испуганный взгляд.
— Значит, они опять ушли. Но... но...
— Да, исчезли. Когда Ли попробовал... — вдруг метрополог, не закончив фразы, начал оглядываться по сторонам. — Кстати, где Тод?
В ответ у Патриции вырвался крик ужаса. Кен бросился к детской, и рывком распахнул дверь, ободрав о притолоку палец. Комната была пуста.
— Никаких признаков Тода! — сообщил он и сунул кровоточащий палец в рот.
— О, Кен, твои колени! — Пат едва не расплакалась, увидев покрытую синяками и царапинами кожу.
— Черт с ними, с коленями! — Кен трясся от гнева. — Ну, Хрул, доберусь я до тебя! Будешь бегать без хвоста!
— Кен, ты... ты ведь не думаешь, что они причинят какой-нибудь вред Тодди?
Кен замер, глядя на Пат и только сейчас сообразив, что слишком многое сказал при жене. Лицо ее побледнело, осунулось, в глазах стояли слезы.
— Тодди в безопасности, — сказал он. — Хрубаны придают огромное значение своей репутации. Но все это смешно и нелепо! Нелепо! — Кен с силой ударил кулаком по стене. — И если ты, мой дорогой начальник, — он повернулся к Ху Ши, — желаешь, чтобы я выступил перед этими недоумками, этими севшими в лужу ксенофобами, я скажу все, что я думаю об их вонючем департаменте.
— Кеннет Рив! — взвизгнула Патриция. — Что ты себе позволя...
Кен взглянул на жену с такой яростью, что она отпрянула назад, замолчав на полуслове. Бросив не менее яростный взгляд на администратора колонии, он выскочил из гостиной.
— Кен, Кен! — догнал его жалобный возглас Пат. — Что ты хочешь делать?
— Всего лишь лечь в постель и оставаться там как можно дольше!
— А Тодди? — с дрожью в голосе спросила Пат, подскочив к двери спальни.
— Тодди — единственный человек на этой планете, который способен позаботиться о себе сам!
С этими словами Кен захлопнул дверь перед носом жены и плюхнулся в кровать, шипя от боли. Где же этот Моуди? Врач он или нет? Где его черти носят? Боже! Колени так и горят! А ягодицы... Лучше не думать об этом!
Он вертелся в постели, стараясь устроиться поудобнее и одновременно прислушиваясь к шепоту за дверью — Пат совещалась с Ху Ши. Затем наступила тишина. Проглотив еще пару таблеток болеутоляющего, Кен лежал на спине, уставившись глазами в потолок и рисуя картины страшной расправы, которую он учинит над Эзрой Моуди. Конечно, если ему суждено подняться живым с этого одра страданий.
В дверь тихо постучали.
— Войдите! — прорычал Кен.
На пороге появился Моуди с чемоданчиком. При виде его лица, Кен, не взирая на боль, не смог удержаться от смеха. Похоже, врач сам готовился стать пациентом.
— Ладно, Эзра, заходи! И не обращай внимания на то, что тебе говорила Пат. Только сделай что-нибудь... и поскорее!
Моуди откинул одеяло и, обследовав нижние конечности больного, присвистнул. Вытащив флакончик, он, с неожиданной ловкостью действуя распылителем, начал покрывать эмульсией бедра и колени Кена. Резкое жжение и боль утихли, и через пару минут врач велел ему перевернуться на живот.
Последовало долгое молчание. Уткнувшись лицом в подушку, Кен размышлял о том, какие замечательные открытия сделал Моуди, обозревая нижнюю часть его тела. Наконец, врач хихикнул и пробормотал:
— Хотел бы я взглянуть на спину той несчастной лошади...
— На ней было седло! — скрипнул зубами Кен. — А на мне — только штаны! И эта проклятая тварь, мерзкая, трусливая, тупая, упрямая...
— Нет, до Вика тебе далеко, — заявил Моуди, щедро поливая эмульсией ягодицы Кена. — Послушал бы ты, что он поет! И где только человек поднабрался таких выражений!