Когда Уинтроу спустился с бака на носовую палубу и достаточно отдалился, талисман заговорил снова. На сей раз он не шептал. И подавно не таился от корабля.
– Нюни распускать… Молния совсем не та, кем была… – передразнил он, издеваясь. – Ну да, конечно. Ты самого себя в этом убеди, может, получится. Тогда, глядишь, и с Совершенным сумеешь снова разделаться. – И крохотное деревянное личико продолжало, понизив голос, словно бы делясь сокровенным: – Потому что ты всегда знал: тебе снова придется иметь с ним дело, ведь так? Еще когда твоих ушей только-только достиг самый первый слух об ослепленном живом корабле, вернувшемся в Удачный, ты понял, что однажды ваши дорожки пересекутся!
– Заткнись! – прошипел Кеннит, но к его гневу примешался страх. Такой страх, что волосы сзади на шее поднялись дыбом, царапая кружевной воротник.
– Я знаю Совершенного, – вдруг подал голос корабль. – В смысле, знаю то, что помнила о нем Альтия. А прежде нее – ее отец. Ефрону Вестриту не нравился этот корабль. Он не хотел, чтобы его дочь играла вблизи него. Совершенный, знаете ли, безумен. Так сказать, совершенно не в себе!
– Именно, – любезно согласился талисман. – Да и как ему было не спятить, бедняге, под грузом всех тех воспоминаний, что насквозь пропитали его доски? Удивительно, что он вообще способен говорить… не так ли, а, Кеннит? Помнишь, сколько одному маленькому мальчику хватило, чтобы на целых три года утратить дар речи? Даже язык не понадобилось вырезать. О, Игрот был вполне уверен, что его секретам ничто не грозило. Но вот ведь жалость какая: у секретов есть обидное свойство утекать даже в самомалейшую щелку.
– Заткнись! – окончательно свирепея и покрываясь потом от ужаса, хриплым шепотом приказал Кеннит.
– Молчу, молчу, – отозвался с его запястья пристегнутый ремешком талисман. – Я нем, как слепой корабль, плавающий кверху дном в океане. Я нем, словно крик под водой.
ГЛАВА 19
ДАЛЕКО ИДУЩИЕ ПЛАНЫ
И ПО-ПРЕЖНЕМУ некуда было деться от мороси и непрестанных туманов. Даже в те дни, когда путешественников не изводил дождь, отовсюду капала сырость, сгущавшаяся из воздуха. Моряки развешивали одежду в камбузе на просушку, но в итоге камбуз быстро превратился во влажную баню, где штаны и рубашки отменно пропаривались, а сохнуть даже не думали. Вещи в мешке у Альтии отсырели ничуть не меньше, чем шерстяное одеяло, покрывавшее койку. Все пахло плесенью и кислятиной, и Альтия сильно подозревала, что однажды, причесываясь поутру, обнаружит у себя в волосах поросль мха. Светлая сторона нынешнего положения дел состояла в том, что после бегства изменников на корабле до некоторой степени прибавилось места. Альтия уже повыбросила вещи Лавоя из каюты старпома и как раз собралась сама переселиться туда, ибо эта должность отныне принадлежала ей и согласно традиции, да и просто по праву. Брэшен уже повысил Хаффа, наделив его правами и обязанностями второго помощника. Тот был в нескрываемом восторге от повышения. Еще лучшим знаком было то, что команда в целом, похоже, одобряла его выдвижение.
– Неужели дожди и туманы так непрестанно и властвуют в этих гиблых местах? – входя в крохотную каютку, осведомилась Янтарь. На ее волосах и ресницах бисеринами переливались капельки влаги, с рукавов чуть ли не текло.
– Повремени до лета, – утешила ее Альтия. – Зимой здесь другая погода редко бывает. Ну, разве что пройдет совсем уже сильный ливень, знаешь, такой, что на некоторое время воздух очищает!
– Уж лучше ливень, чем такой вот дождик без конца и начала, – отозвалась Янтарь. – Я тут на мачту взбиралась посмотреть, не видно ли где чего. Могла бы с тем же успехом засунуть голову в собственную кису [4]. И как только пираты в таких условиях с места на место плавать умудряются? Ни тебе солнца, ни звезд… как править-то?
– Вот и давай надеяться, что все тихо дома сидят и никуда не высовываются. Еще не хватало, чтобы на нас кто-нибудь наскочил в этаком-то тумане! Скажем так, вся эта мгла нас надежно скрывает от недружественных глаз.
– Да, но и других от нас тоже, – возразила Янтарь. – Каким образом мы узнаем, что Кеннит проник в Делипай, если мы даже острова отсюда видеть не можем?
Минувшие сутки корабль простоял на якоре в маленькой защищенной бухте. Альтия знала кое-что, не ведомое другим. Они оставались здесь не столько в ожидании Кеннита, сколько ради попытки изобрести хоть какой-нибудь план. Не далее как прошлой ночью они с Брэшеном уединились у него в каюте и принялись взвешивать разные возможности, и молодой капитан был весьма далек от восторга.
«Если честно, мы в жопе, – мрачно изрек он, рассматривая потолок над кроватью. – Надо было мне предвидеть, что Лавой выкинет какой-нибудь фортель. После того, что случилось, мы можем благополучно забыть о какой-либо внезапности. Теперь Кенниту уж кто-нибудь да сообщит, а это значит, что он нападет на нас, как только увидит. Ну Лавой, ну сволочь! Да и я хорош, дурак. Я бы должен был при первом же подозрении в подстрекательстве к бунту приказать его под килем протащить…» [5]
«Это, конечно, существенно добавило бы порядка на борту», – пробормотала Альтия, уютно устроившаяся у него на руке. Надо ли пояснять, что она лежала в постели подле него и их нагие тела обменивались благодатным теплом. По стенам бродили тени, отбрасываемые мягким светом масляной лампы, и Альтии больше всего хотелось прильнуть к Брэшену потеснее и сладко заснуть с ним рядом. Ее пальцы машинально прошлись по длинному шраму через ребра, оставленному саблей пирата.
«Не надо, – буркнул он раздраженно и даже чуть подался прочь. – Я тут думать пытаюсь, между прочим! Нет бы помочь, так еще отвлекаешь…»
«Так бы сразу и сказал, – с долгим вздохом отозвалась Альтия. – А то сам в постель уложил, а теперь еще недоволен. Нет, правда, я знаю, что надо изо всех сил придумывать, как бы выцарапать Проказницу у Кеннита. Но когда я лежу тут с тобой…»
Она провела ладонью но его груди к животу. И мысленно устремилась далее.
«Значит, – сказал Брэшен и повернулся на бок, лицом к ней, – ты не отказалась бы просто махнуть на все рукой и оставить как есть? И вернуться в Удачный, а здесь будь что будет?»
4
Киса – плотный парусиновый мешок с ручками и завязками. Матросы парусного флота держали в таких мешках свои личные вещи. В кисах разного размера могут также храниться паруса, сигнальные флаги и прочее имущество
5
Под килем протащить – «килевание», жестокое наказание провинившегося моряка, применявшееся на парусных кораблях. Существовали самые разные его варианты; достаточно сказать, что шансы выжить после килевания в лучшем случае расценивались как половинные.