Дверь вела в темный коридор. Кирпичи исчезли, словно стены никогда здесь и не было. Из коридора веяло холодным запахом плесени: так пахнет что-то очень древнее и неторопливое.
Коралайн вошла в дверной проем.
Она попыталась представить, как может выглядеть незаселенная квартира… если конечно, коридор вел именно туда.
Коралайн взволнованно прошла по коридору. Было в нём что-то знакомое.
Ковер под ногами был точно такой же, как и у нее дома. Обои на стенах – точь-в-точь как и у них. Висящая на стене картина была такой же, какая висела у них в коридоре.
Коралайн поняла, где находится: она находилась в собственной квартире. Она никуда и не уходила.
Она в растерянности потрясла головой.
И уставилась на висящую на стене картину: нет, картина не была той самой. Та, что висела у них дома, изображала мальчика в старомодной одежде, который созерцал мыльные пузыри. Но теперь выражение лица мальчишки изменилось – он разглядывал пузырьки с таким выражением, словно собирался сделать с ними что-то крайне жестокое. Было что-то особенное в его глазах.
Коралайн смотрела на глаза, пытаясь сообразить, что же в них было не так.
До нее почти дошло, когда кто-то позвал: «Коралайн?»
Голос был как у мамы. Коралайн отправилась в кухню, откуда доносился голос. В кухне спиной к ней стояла женщина. Выглядела она очень похоже на настоящую маму Коралайн.
Только вот…
Только вот кожа у нее была белой как бумага.
Только вот была она выше и худее.
Только вот пальцы у нее были слишком длинными и безостановочно шевелились, а бордовые ногти были изогнутыми и острыми.
– Коралайн? – обратилась к ней женщина. – Это ты?
И тут она обернулась. Вместо глаз у нее были большие черные пуговицы.
– Пора обедать, Коралайн, – сказала женщина.
– Кто вы? – спросила Коралайн.
– Я твоя другая мама, – отвечала женщина. – Беги скажи своему другому папе, что обед готов. – Она открыла дверцу духовки. Внезапно Коралайн поняла, насколько успела проголодаться. Из духовки пахло великолепно. – Ну, иди же!
Коралайн вышла в коридор и отправилась к кабинету папы. Открыла дверь. Спиной к ней у монитора сидел какой-то мужчина.
– Здрасьте, – сказала ему Коралайн. – Я… я хотела сказать, что она сказала, что обед готов.
Мужчина обернулся .
Вместо глаз у него были пуговицы – большие, черные и блестящие.
– Привет, Коралайн, – поздоровался он. – Умираю с голоду!
Он поднялся и пошел вместе с ней в кухню. Они уселись за кухонный стол и другая мама подала обед. Огромного коричнево-золотистого цыпленка, жареную картошку и мелкий зеленый горошек. Коралайн жадно набросилась на еду. Все было чрезвычайно вкусным.
– Мы давно тебя ждем, – сказал другой папа Коралайн.
– Мня?..
– Да, – кивнула другая мама. – Без тебя здесь все было не то. Но мы знали, что в один прекрасный день ты придешь, и у нас будет настоящая семья. Хочешь еще цыпленка?
Коралайн еще никогда не пробовала цыпленка вкуснее. Мама иногда готовила цыплят, но она всегда покупала замороженных или полуфабрикат, и они получались очень сухими и безвкусными. Когда готовил папа, он покупал настоящих цыплят, но всякий раз вытворял с ними странные вещи, например, варил в вине, начинял черносливом или запекал в тесте, и Коралайн всегда принципиально отказывалась прикасаться к его стряпне.
Она взяла добавки.
– Я и не знала, что у меня есть другая мама, – сказала она осторожно.
– Конечно, есть! Они у всех есть, – объяснила ей другая мама, сияя своими глазами-пуговицами. – После обеда тебе, наверное, захочется поиграть с крысами в своей комнате.
– С крысами?
– Теми, что с верхнего этажа.
Коралайн видела живую крысу только по телевизору. Перспектива с ними поиграть и вправду была заманчивой. День, кажется, обещал быть очень интересным!
После обеда другие родители вымыли посуду, и Коралайн ушла в свою другую спальню.
Здесь различия оказались заметней. Для начала, она была выкрашена краской аляповато зеленого оттенка вперемежку с кричаще розовым.
Коралайн решила, что не хотела бы ночевать в такой комнате; с другой стороны, такая гамма была куда интереснее, чем в ее собственной спальне.
Здесь была куча замечательных вещей, которых она не видела раньше: ангелы над кроватью, порхающие как стайка пугливых воробьев; книжки с картинками, ползающие повсюду, шелестящие и изгибающиеся; уменьшенные черепа динозавров, которые щелкали зубами, когда она проходила мимо. Ящик был доверху наполнен превосходными игрушками.
Вот это мне по душе, подумала Коралайн и выглянула в окно. Пейзаж из окна открывался такой же, как из окна ее собственной спальни: деревья и поля, а за полями, на самом горизонте – далекие пурпурные холмы.
Что-то черное стремительно пронеслось через комнату и скрылось под кроватью. Коралайн опустилась на колени и заглянула туда. Не меньше пятидесяти крошечных красных глаз уставились в ответ на нее.
– Привет, – поздоровалась Коралайн. – Вы и есть крысы?
Они выбрались из-под кровати, часто мигая от яркого света. У крыс была короткая угольно-черная шерсть, маленькие красные глаза, розовые лапки, похожие на когтистые миниатюрные руки, и такого же цвета безволосые хвосты, напоминающие длинных скользких червей.
– Вы умеете разговаривать? – спросила у крыс Коралайн.
Самая большая и самая черная из них кивнула. Коралайн решила, что та как-то неприятно ей улыбается.
– Ну, – сказала Коралайн, – что вы умеете?
Крысы собрались в круг.
Затем принялись осторожно но сноровисто взбираться друг на друга, пока не образовалась пирамида с самой крупной крысой на вершине.
Крысы принялись выводить тонкими шипящими голосами:
Мы хвостаты и зубасты, мы зубасты и глазасты…
Мы ждали здесь, пока ты падешь,
Пока мы придем, ты здесь подождешь…
Нехорошая какая-то была их песня. Коралайн была уверена, что где-то уже слышала если не эту песенку, то что-то очень похожее, но никак не могла вспомнить, где именно.
Но вот пирамида распалась, и крысы, черные и шустрые, резво помчались к двери.
Другой сумасшедший старик с верхнего этажа стоял на пороге с высокой черной шляпой в руках. Крысы облепили его, забираясь ему в карманы, в рукава, штанины брюк и за шиворот.
Самая крупная вскарабкалась старику на плечи, уцепилась на длинные седые усы, и, мелькнув перед его черными глазами-пуговицами, залезла на голову.
В считанные секунды о том, что здесь вообще были крысы, напоминали лишь непоседливые комочки под его одеждой, без устали переползающие с места на место вдоль и поперек; осталась лишь самая большая крыса, глядящая вниз с макушки хозяина своими сверкающими красными глазами.
Старик одел шляпу – и эта крыса исчезла тоже.
– Привет, Коралайн, – сказал другой старик сверху. – Вот, услыхал, что ты здесь. Крысам пора ужинать. Но ты можешь пойти со мной и посмотреть, как они едят.
Было что-то голодное в его пуговичных глазах, и Коралайн почувствовала себя неуютно.
– Нет, благодарю, – отказалась она. – Я схожу на улицу, поразведываю.
Старик очень медленно кивнул. Коралайн слышала, как его крысы о чем-то шепчутся, хотя, никак не могла разобрать, о чем. Она вообще не была уверена, что хочет это знать.
Ее другие родители стояли на пороге кухни, когда она проходила мимо по коридору, улыбались совершенно одинаковыми улыбками и медленно помахивали ей руками.
– Удачно развлечься! – пожелала ей другая мама.
– Будем ждать тебя домой! – добавил другой папа.
Дойдя до входной двери, Коралайн обернулась. Они так и смотрели на нее, улыбаясь и махая руками.
Она вышла из квартиры и спустилась по лестнице.