- Ты говоришь, что она ни разу не плакала? - зловеще спросила ведьма. Хорошо же! Я подожду, пока она заплачет, - и тогда ее смех станет моим.
- Она никогда не плачет, - с гордостью сказала женщина. - Родившись, она не закричала, а засмеялась.
- Не может быть, - заскрипела ведьма. - Все маленькие дети плачут. Так противно, надсадно, визгливо… Фу!
Села рядом с кроваткой и стала ждать. А по другую сторону кроватки сидела мать девочки. Она смотрела на дочь и грустно улыбалась. Девочка играла с солнечными лучами. И казалось, смех ее - звонкий, золотистый - рождается из этих лучей. Ничто не могло ее огорчить. Муха села на лоб и укусила девочку, а она засмеялась пуще прежнего и согнала злодейку ладошкой. Проголодавшись, засунула палец в рот и, улыбаясь, стала причмокивать. Мать покормила ее, и девочка заснула. Проснувшись, она засмеялась еще звонче.
А ведьму прямо трясло от злости. Лицо ее стало желтым, а нос - синим от ожидания. Пальцы нетерпеливо дрожали. Она ждала, пока заснет измученная мать: голова женщины клонилась все ниже и ниже…
Тут прилетел Остроклюв, сел на дерево под окном и заглянул в комнату. Женщина спала, уронив голову на спинку кровати, а скрюченная рука ведьмы уже тянулась к девочке. Аист громко защелкал клювом, и женщина встрепенулась. Ведьма сделала вид, что гладит ребенка.
- Какая занятная девочка! Все смеется… даже не верится.
Мать устало улыбнулась и снова закрыла глаза. Ведьма наклонилась над кроваткой, и снова Остроклюв подал сигнал тревоги. Мать подняла голову.
- Что вы делаете? - спросила она старуху.
- Одеяло сбилось, вот и поправляю, - притворно озабоченно ответила та.
И в третий раз опустилась голова матери. Но как ни щелкал клювом аист, как ни махал крыльями, он не мог разбудить ее - так крепко она спала.
Тогда ведьма изо всех сил ущипнула ребенка за руку. Девочка заплакала. Мать мгновенно проснулась и бросилась к ней:
- Что с тобой, золотце? Кто тебя обидел?
Женщина оглянулась, но ведьмы и след простыл. Она убегала в это время огородами к лесу и вскоре скрылась между деревьями. Но за ней неотступно летел аист Остроклюв.
Осматривая ребенка, мать вдруг заметила на розовой ручке черно-коричневое пятнышко - след злобного щипка ведьмы. (С тех пор родинки так и зовут в народе - «щипок ведьмы».)
- Ничего, дочка, - сказала она. - Эта старуха еще поплатится за то, что обидела тебя. Зло не может остаться безнаказанным…
На берегу моря сидела на большом черном камне ведьма и пристально смотрела на солнце. Багровый шар его медленно опускался за горизонт. Руки ведьмы крепко сжимали завязанный мешок с весельем и смехом. У ног стояла клюка.
А на одном из деревьев, спрятавшись среди листьев, сидел Остроклюв и за всем наблюдал. «Зачем старуха собрала людской смех? - думал он. - Зачем пришла на берег моря и кого ждет здесь? Удастся ли мне вернуть людям радость?»
В верхушках деревьев метался ветер, словно кто-то сердито гонял комаров ветками. Солнце село, и взошла луна. Бледный свет ее озарил сгорбленную зловещую фигуру на берегу. Остроклюв надеялся, что старуха заснет, и тогда ему удастся унести мешок. Но ведьма не спала, она поглядывала на луну, которая поднималась все выше и выше.
Далеко на болоте охнул, вынырнув, водяной Ханурик: наступила полночь. Старуха оживилась, вытащила что-то из-за пазухи, пробормотала заклинания и бросила в воду огненную точку, описавшую дымную дугу. Тотчас закипела, забурлила в том месте вода, и черная, будто лакированная, шапка с горящими под ней глазами поднялась из воды. Стремительные черные змеи-щупальца извивались вокруг, поблескивая в лунном свете.
- Это ты, Лупибей? - вглядываясь подслеповатыми глазами, спросила ведьма.
- Можешь не сомневаться, - раздался сиплый голос. - Это я!
И спрут, протянув гигантское щупальце, коснулся старухи - та отшатнулась и чуть не свалилась с камня.
- Не трогай меня, холодное липкое чудовище! - завизжала она пронзительно. - Мне противно!
- Ну, и тебя касаться - приятного мало, - пробурчал спрут, убирая щупальце. - Мои нежные присоски обожжены ядом, которым пропитана даже твоя одежда…
- Хватит! - топнула ногой старуха. - Поговорим о деле. Вот то, что я обещала тебе. Смех людской весь собран здесь. Самый разнообразный, волнующий, заразительный и беззаботный - вот он, в мешке, превращенный моими заклинаниями в лакомые зернышки. Достаточно проглотить одно из них - а нет ничего приятнее этого лакомства, - тотчас веселье разольется по тебе как вино, как солнце, как жизнь. Где твоя награда, Лупибей? Давай ее скорее - и мешок твой!