Через какое-то время зовет бая. Тот чуть не бегом в юрту.
— Ну как, старая, увидела корову? Где она?
— Да вот, однако, просматривается. Будто в густом лесу она, за тремя холмами. Черный камень в том лесу. У этого камня, видят мои слабые глаза, стоит она на привязи. Скоро должны ее увести оттуда и зарезать. Торопись, мой хан, если тебе эта корова дорога.
Тут же бай послал своих людей, куда старуха сказала. Привели они черную корову.
— Где нашли? — спрашивает.
— В густом лесу за тремя холмами. К большому черному камню была привязана.
Повелел бай дать старухе три коровы, полную телегу еды всякой нагрузить.
И пошла слава о старухе по всем аалам.
Как-то на паре лошадей приезжает к ней человек, спрашивает:
— Ты, что ли, всеведающая старуха?
— Да, я.
— Призывает тебя один пиг, чтобы ты узнала, что у него за пазухой. Если узнаешь, он тебя вознаградит, а не узнаешь — жизни лишишься.
До смерти перепугалась старуха, а виду не показывает. Собралась в дорогу, старику говорит:
— Если мне голову отрубят, хоть кости мои обратно привези.
Привезли старуху к этому пигу. Зашли в юрту. У самого порога запнулась старуха о дрова и вскрикнула: «О, сорока!» — присловье у нее такое было.
Только она сказала, у пига из-за пазухи сорока вылетела.
— Я еще из дому ехала, так знала, что у тебя сорока за пазухой, — говорит старуха.
И этот пиг три коровы старухе дал да всякого добра полную телегу.
Живут старик со старухой, горя не знают. Все у них есть. А уж про то, что старуха любые тайны выведывает, весть перекинулась в самые дальние аалы.
Опять вскоре какой-то человек на паре коней приезжает.
— Здесь живет всеведающая старуха?
— Я это.
— Самый главный хан тебя призывает. У его дочери кольцо пропало, так надо узнать, кто его спрятал или украл.
У старухи поджилки трясутся, а виду не подает. Села в телегу, поехала. И старика с собой взяла.
К вечеру только до стойбища главного хана добрались. Там их ждут уже.
— Ты и есть та самая старуха, которая все узнать может? — спрашивает хан.
— Раньше хорошо гадала. Теперь уж так не могу, — отговаривается старуха, а сама думает, худо ей будет.
Хан говорит:
— Ну, отдохни с дороги. Завтра посмотришь, куда кольцо моей дочери девалось.
Повели старика со старухой в отдельную юрту, напоили, накормили, одних оставили. Старухе сон не в сон, спать не может, думает, что с ней завтра будет.
Вдруг открывается дверь, парень молодой входит, в ноги старухе бросается.
— Не выдай меня, — говорит. — Кольцо-то я взял.
— Знаю, что ты. Еще из дому выезжала, знала уже. Ничего теперь поделать не могу. Должна хану сказать всю правду.
— Спаси меня, — просит парень. — Мне ведь голову отрубят.
— А кто ты такой?
— Пастух я.
— Ну, ладно, спасу я тебя. Скажи-ка, есть у хана индейки?
— Есть одна.
— Закатай тогда кольцо в хлебный мякиш и ночью сунь в клюв этой индейки.
Наутро призывает хан старуху к себе.
— Ну, что ты узнала, что увидела? Где кольцо моей дочери?
И дочь тут же стоит, плачет.
Кряхтит старуха, будто и говорить ей неохота. То на хана поглядит, то на ханскую дочку.
— Твоя дочь кольцо положила на окно, оттуда оно пропало.
Хан спрашивает:
— Так было?
— Так, — отвечает дочь.
— С окна кольцо на землю упало. Там еще крошки хлебные были. Вместе с крошками кольцо черная индейка склевала. У нее в зобе посмотрите. Там кольцо.
Побежали слуги за индейкой, поглядели — точно, в зобе кольцо.
Шесть коров не пожалел главный хан. На одну телегу еды нагрузили, на другую добра всякого.
Еще лучше зажили старик со старухой.
Хубачах
Жил охотник по имени Хубачах. Кроме двух собак, у него ничего не было.
Однажды, как обычно, ушел он с верными своими друзьями далеко в тайгу. К вечеру остановился у ручья, стал на ночлег устраиваться. Суп сварил, сам поел и собак накормил. Лег и уснул.
Снится ему сон, будто его собаки между собой разговаривают. Черная собака рыжей говорит, что к хозяину в дом ворвались злые люди и все уничтожили, а сюда скоро чудовище придет и самого охотника съест.
— Отправляйся-ка ты домой, — говорит черная собака, — а я тут останусь, помогать хозяину буду.
Проснулся Хубачах, осмотрелся кругом. Рыжая собака, действительно, куда-то исчезла. Встревожился охотник, зарядил свое кремневое ружье, вылез из шалаша, отошел на несколько шагов и за деревьями спрятался.
Мало ли, много времени прошло, вдруг сучья затрещали, лес задрожал. Ломится сквозь деревья какое-то чудище — человек не человек, зверь не зверь. Никогда такого не видел Хубачах.
Подскочило это чудище к шалашу, схватило одной рукой и разнесло в разные стороны. Хубачах весь затрясся от страха и злости. Вскинул тут же ружье к плечу и выстрелил. Чудище отскочило в сторону, прыгнуло и повалилось на землю.
— Иди-ка сюда, охотник, — слышит Хубачах. — Ты оказался проворней меня и стреляешь метко. Твоя взяла. Иди, я тебе перед смертью несколько слов сказать хочу. Иди, попрощаемся.
Хубачах с опаской приблизился и вместо того, чтобы руку подать, ружье сунул. Схватилось чудище за ствол и в лепешку его расплющило.
— Опять твой верх! Ну, давай я тебе предсмертное слово скажу. Ты меня победил и имеешь право на награду. Отправляйся теперь в мою землю. Когда будешь идти, все время оплакивай меня. Говори, товарища по охоте потерял. Пойдешь, пойдешь в ту сторону, юрту увидишь. Возле нее на привязи будет гнедой конь стоять. Ты на этого коня не садись и в юрту не заходи. Дальше пойдешь, другую юрту встретишь. Около нее бурый конь будет. Тоже мимо иди, а тогда уже мое стойбище увидишь. Заходи смело, только плачь сильнее.
Сказал так черный человек и дух испустил.
Одумался немного Хубачах, суп сварил и поел. Поглядел вокруг — и второй его собаки нет.
«Ну, — думает, — теперь мне все равно. Ружья у меня нет, собак нет».
Вот и отправился, куда ему черный человек сказал.
Долго ли, коротко, до юрты дошагал, у которой гнедой конь был привязан. Обошел он эту юрту стороной, гору перевалил, другую юрту увидел с бурым конем на привязи. Тут тоже не задержался.
Идет дальше. Видит жилище какое-то. Здесь, наверно, черного человека стойбище! Чем ближе подходит Хубачах, тем сильней плачет. Услышал его голос, вышел из юрты такой же черный, за руку Хубачаха схватил, за собой повел. Угостил его лучшими кушаньями, как самого дорогого гостя, досыта накормил, а тогда в другое место зовет.
— Это, — говорит, — земля моего брата. А мы ко мне поедем.
Хубачах согласился. Ему все равно.
Вышли они на улицу, сели вдвоем на карего коня.
— Ну, закрывай глаза! — черный велит.
Хубачах глаза зажмурил. Конь рванул, только ветер в ушах засвистел. То ли по земле бежал конь, то ли по воздуху летел, никак не поймешь.
Остановился карий. Видит Хубачах белую юрту. Зашли в нее. Богатства в ней всякого — не сосчитать. И девушка по юрте ходит. Туда повернется — шестьдесят кос на плечах, сюда голову вскинет — пятьдесят кос на спине.