ФИЛИПП: Мне казалось, что если я вернусь на яблочную ферму, то буду строчить как одержимый. Но за все утро, что я просидел, не вставая, сумел выжать из себя только отрывки и обрывки. Отрывки и обрывки. Думаю, надо подняться на чердак и вдохнуть аромат яблок.
МОЛЛИ (за сценой): Малыш, Малыш!
(Филипп уходит наверх. Входит Молли с двумя продуктовыми сумками).
ПАРИС: Почему ты плачешь, мама?
МОЛЛИ: Разве?
ПАРИС: У тебя на глазах слезы.
МОЛЛИ: Малыш, помоги мне. Цены на сельдерей просто сумасшедшие.
ПАРИС: Я не люблю сельдерей.
МОЛЛИ: Твоя пища должна быть разнообразной. Сельдерей полезен для крови, морковь улучшает зрение, шпинат дает силу. Что ты ешь, Парис?
ПАРИС: Соленые огурцы и пироги.
МОЛЛИ: Соленые огурцы и пироги! У тебя же будут ужасные газы!
ПАРИС: Не говори так. Мне неловко.
МОЛЛИ: Но это правда, малыш...
Парис уходит, хлопнув дверью. Входит мама Лавджой, за ней Сестрица, которая берет с полки книгу и начинает читать.
МОЛЛИ: Ужасно, когда сын хлопает дверью у матери перед носом. Даже просто закрыть дверь - и то нехорошо, "Насколько больней, чем быть укушенным змеей, иметь неблагодарного ребенка". Обязательное школьное чтение.
СЕСТРА: Молли, сколько тебе было, когда ты бросила школу?
МОЛЛИ: Четырнадцать. Я читала большой отрывок из "Короля Лира" и была первой по испанскому... Cierra la puerta. Вы говорите по-испански, Мама Лавджой?
МАМА ЛАВДЖОЙ: Нет. У нас в Женской Академии был французский. Parlez-vous francais?
МОЛЛИ: Нет. Смешно, что из всей школы у меня в голове остались отрывок об укушенном змеей и cierra la puerta. Это значит закрой дверь.
МАМА ЛАВДЖОЙ: Смешно, что ты запомнила именно это.
СЕСТРА: Ты ведь знала больше, Молли!
МАМА ЛАВДЖОЙ: Всю ночь думала. Думала, вспоминала, переживала. Помнишь, Молли, как ты выглядела, когда мы были здесь в последний раз?
МОЛЛИ: Перед тем, как Филипп меня бросил?
МАМА ЛАВДЖОЙ: Ты так осунулась, что я испугалась, не старость ли твоя пришла. И тут я сказала себе: вот и Молли утратила свой блеск!
МОЛЛИ: Вы не только себе, вы и мне это сказали.
МАМА ЛАВДЖОЙ: Но теперь ты опять прежняя. Та же фигура, и цвет лица, и жизнь в глазах.
СЕСТРА: Молли отлично выглядит - она так и светится!
МАМА ЛАВДЖОЙ: Я спросила себя: что это? Витамины? Или от природы? Сестрицу я с детства пичкала витаминами. Рыбий жир, печенье, шпинат. Худая была, как и сейчас, деревенское питание, а что толку?
СЕСТРА: Я здорова. Вот и весь толк.
МАМА ЛАВДЖОЙ: Нет, не витамины. И не от природы. По-моему, причина может быть только одна.
СЕСТРА: О чем ты?
МАМА ЛАВДЖОЙ: Я никогда раньше не употребляла это слово... ни одна леди не позволила бы себе этого. Но я рада, что теперь оно вошло в обиход.
СЕСТРА: Что?
МАМА ЛАВДЖОЙ: С-Е-К-С, вот что.
СЕСТРА: И об этом ты всю ночь думала?
МАМА ЛАВДЖОЙ: Вот смотрю я на тебя... Когда ты выпрямишься, ты грациознее Молли. И фигура у тебя , на мой вкус, стройнее. Я люблю хрупкие, аристократичные фигуры. У тебя интеллигентный музыкальный голос.
МОЛЛИ: К тому же Сестрица умна...
МАМА ЛАВДЖОЙ: А что толку? Утонченность, обаяние, хорошие манеры ровно ничего не дают. Потому что землю заставляет вертеться это самое слово из четырех букв.
СЕСТРА: Я должна перестать быть собой?
МАМА ЛАВДЖОЙ: Нет! Но ты или слишком возвышенна, или просто глупа, чтобы это понять. С-Е-К-С. Ты просто издеваешься надо мной!
СЕСТРА: Это как же?
МАМА ЛАВДЖОЙ: В восемнадцать лет ты появилась на балу в Пичтри. Ответственнейший дебют для любой девушки из Джорджии. Белое бальное платье с тысячью мельчайших складочек. Я сама его шила. Когда мы ехали на бал, я мечтала о принцах и будущих президентах - я надеялась. А чем все кончилось?
СЕСТРА: Меня стошнило
МАМА ЛАВДЖОЙ: После всех моих надежд и мечтаний она стояла в бальном зале, и там... прямо там...
СЕСТРА: Я ничего не могла поделать, мама, я так волновалась!
МАМА ЛАВДЖОЙ: Вот так вы издеваетесь надо мной, мисс. В мое время девушка не зависела от этого слова из четырех букв. Тогда предпочитали обаяние и живость. Достаточно было одной привлекательности. Джентльмены приезжали ухаживать за мной даже с Чаттахучи и из Джоплина. Меня рассматривали, мною любовались, делали предложения, чествовали. Я была самой красивой в Сесайти-Сити.
СЕСТРА: А потом ты встретила папу.
МАМА ЛАВДЖОЙ: Жарким полднем я шла через площадь у здания суда, и что же я там увидела?
МОЛЛИ: Мистера Лавджоя?
МАМА ЛАВДЖОЙ: Греческого бога и к тому же совершенно мне незнакомого. День был жаркий, а меня трясло от макушки до кончиков пальцев.
МОЛЛИ: Вы хотите сказать, что это была любовь с первого взгляда?