МОЛЛИ: Не кричи так, малыш, ты разбудишь маму Лавджой и Сестрицу, они устали с дороги.
ПАРИС: Пусть просыпаются. Я и бабуле расскажу, что говорил Джон.
ДЖОН: Расскажи.
ПАРИС: По мне любовь - сплошное надувательство. Ее нельзя съесть.
МОЛЛИ: Не будь циничным, Парис.
ПАРИС: Я не циничный, я умираю от голода.
МОЛЛИ: Ночные кошмары. Объедаешься днем, и все голоден.
ПАРИС: Ничего подобного. Я не могу спать на этом мерзком диване.
МОЛЛИ: Пока мама Лавджой и Сестрица здесь, придется потерпеть.
ПАРИС: Зачем приехали бабуля и тетя Сестрица?
МОЛЛИ: Навестить нас и посмотреть пьесу твоего отца.
ПАРИС: Его пьеса провалилась месяц назад.
МОЛЛИ: Не надо об этом малыш. Это больной вопрос.
ПАРИС: Я пойду досыпать в библиотеку, тот диван, кажется, больше.
МОЛЛИ: Спокойной ночи, малыш.
ДЖОН: Спи крепко.
ПАРИС: По мне, любовь - глупость. Всем спокойной ночи.
Парис уходит, унося с собой одеяло.
ДЖОН: Что скажешь, Молли?
МОЛЛИ: Прямо и не знаю. Ты раньше никогда не говорил, что любишь меня.
ДЖОН: А нужно было:
МОЛЛИ: Нет. В твоих глазах и в голосе есть отсвет любви. Но впервые сказать об этом при Парисе! Когда это началось?
ДЖОН: В апреле, десять дней назад, когда мы встретились. В тот день жизнь моя изменилась. Зачем ты подобрала меня?
МОЛЛИ: День был так хорош. Ты был в кожаном пиджаке... - и ты кривлялся как обезьяна. Кто бы еще сумел так обязательно гримасничать на безлюдной дороге?
ДЖОН: У меня сломалась машина.
МОЛЛИ: Ты выглядел очень одиноким, и дорога была такая унылая... Мне сразу захотелось поболтать, я остановила машину и спросила, не взять ли тебя на буксир.
ДЖОН: День был прелестный.
МОЛЛИ: Я привезла тебя домой, ни о чем не думая и не спрашивая.
ДЖОН: Почему?
МОЛЛИ: В тот день Парис был в походе, я чувствовала себя беззащитной и одинокой.
ДЖОН: Ты сказала мне, что впервые проводишь ночь без ребенка.
МОЛЛИ: И, правда. Я хотела пойти вместе с детьми, но Парис взбесился от одной мысли об этом.
ДЖОН: Эти скауты в своих походах хотят вдосталь насладиться свободой. Даже спичек не берут, сами огонь высекают.
МОЛЛИ: Я чувствовала себя такой одинокой и беззащитной - первая ночь, когда ребенка нет рядом.
ДЖОН: И потому притащила к себе первого встречного? Молли, ты представляешь, что могло случиться?
МОЛЛИ: Ты не похож на бродягу.
ДЖОН: Я мог стащить лавджоевское серебро. Мог оказаться сумасшедшим, и всю ночь душераздирающе играть на цитре. Или сексуальным маньяком - и изнасиловать тебя, надругаться над тобой, придушить - что угодно. Ты говоришь, что была испугана и беззащитна, и все же привезла к себе первого встречного.
МОЛЛИ: Я скучала по мужу и ребенку, мне надо было о ком-нибудь позаботиться.
ДЖОН: С твоей стороны было очень мило предложить мне помощь, но почему ты привезла меня к себе домой?
МОЛЛИ: Может быть, интуиция?
ДЖОН: Интуиция?
МОЛЛИ: Мне понадобились деньги, и я вдруг решила взять постояльца.
ДЖОН: И ты решила это именно в тот момент на дороге?
МОЛЛИ: Как только разглядела тебя.
ДЖОН: Так почему ты все-таки меня подобрала?
МОЛЛИ: Ты мне понравился. Просто интуиция.
ДЖОН: Ты накормила меня.
МОЛЛИ: Щами и кукурузными хлопьями. Ты съел три порции.
ДЖОН: По вечерам у меня отличный аппетит. Ты показала мне комнату, дала зубную щетку и пижаму. Чья это была щетка?
МОЛЛИ: Моя. Я вымыла ее с содой.
ДЖОН: А пижама?
МОЛЛИ: Филиппа.
ДЖОН: Начался дождь. Ты сказала, что он до ночи не кончится, - и в твоих словах, в твоем голосе было что-то необыкновенное.
МОЛЛИ: Все было совершенно обыкновенно. Я показала тебе комнату и назначила цену за жилье. Ты сказал, что тебе она подходит.
ДЖОН: Я смотрел на тебя - не на комнату. Зачем мне комната в Рокланде? У меня вполне приличная квартира в Нью-Йорке, в двух кварталах от конторы.
МОЛЛИ: Квартира в городе? Почему ты не сказал мне?
ДЖОН: Ты и не спрашивала. Просто показала комнату, и в этом была какая-то недоговоренность. Я предвидел еще что-то.
МОЛЛИ: Что именно?
ДЖОН: Молли, когда женщина пускает к себе первого встречного - мужчина, естественно, что-то предвидит.
МОЛЛИ: Ты думал, что дело дойдет до постели?
ДЖОН: Я ждал, что ты придешь, и несколько раз звал.
МОЛЛИ: Я сидела на кухне, просматривала бакалейные ценники. Я не собиралась тебя обсчитывать.
ДЖОН: Вскоре до меня дошло, что все это - не улова, не повод. Но я ждал и ждал... Ты когда-нибудь так ждала?
МОЛЛИ: Да, но при чем здесь любовь? Неужели ты подумал, что я могла бы заниматься любовью с человеком, которого только что встретила? Как ты мог подумать такое обо мне? Молли Хендерсон? Молли Хендерсон Лавджой?