Куадри распахнул дверь одного из кабинетов и пропустил его вперед.
Эспиноза увидел перед собой женщину и узнал Си ль вию, На ней был светлый плащ, брюки, невысокие сапожки. Волосы, как всегда, собраны сзади в пучок.
Эспиноза посмотрел на нее, не выказав удивления.
— Наверно, нам ни к чему представляться друг другу, Это что: допрос или арест?
Сильвия посмотрела ему прямо в глаза. Светлые, холодные, как лед, в которых застыло презрение.
— Нет. Закон гласит, что друзья мафии необязательно сами являются мафиози. Иначе вы поостереглись бы возвращаться в Италию.
— Тем более что я подвергаюсь несправедливому преследованию со стороны предубежденной против меня и ослепленной горем судьи. Однако, несмотря ни на что, я не сержусь на вас: я знаю, что вы были очень привязаны к комиссару Каттани.
— Вы уверены, что выиграли, не так ли?
Эспиноза снял очки.
— Единственное, что я точно знаю: вы проиграли.
Сильвия не поддалась на попытку вывести ее из себя. С трудом сдержавшись, она ответила;
— Следствие по делу об убийстве Каттани еще не закончено. Еще есть время. И я не успокоюсь. Более того: я бросаю вам вызов. Достаточно одного вашего ложного шага, и я вас сразу упрячу на всю жизнь за решетку.
Эспиноза улыбнулся.
— Я слышал, вы добились перевода на Сицилию. Могу предположить, чтобы охотиться за мафиози. Почему бы вам не оставить меня в покое?
— Не надейтесь, я вас не оставлю в покое.
Эспиноза счел, что эта встреча слишком затянулась.
— Должно быть, очень приятно, когда у тебя есть светлые идеалы, когда веришь в непреходящие ценности, видишь впереди безбрежные горизонты. Мой же горизонт поддается регулировке. Применительно к наличествующим условиям. Оттого-то мне и удалось выжить.
Он направился к двери и оглянулся, чтобы бросить на нее последний взгляд.
— И, уверен, переживу также и вас.
Фиалки
В одиннадцать часов солнце уже стояло высоко в небе. Мазино взглянул на бурно вздымающиеся волны за серым бетонным ограждением Пунта-Раизи[3]. Свежий ветер с моря раздувал полы его плаща. Он сошел с трапа ДК-9 и направился пешком к зданию аэровокзала.
Он вылетел из Нью-Йорка накануне в шесть часов вечера. Сегодня в восемь утра приземлился в Милане, чтобы пересесть на другой самолет. Багажа у него не было, если не считать коричневого кожаного кейса. Это ему помогло быстро пройти таможенный досмотр.
Автоматически открывающиеся стеклянные двери зала прибытия распахнулись, в лицо Мазино ударила струя воздуха. Он сделал несколько шагов и остановился. Поставил на землю «дипломат», снял очки в черепаховой оправе, протер платком стекла.
Эльзи стояла у стойки компании проката автомобилей. На ней был жакет кремового цвета и черная короткая юбка. Собранные на затылке волосы заколоты гребенкой. Руки ее сжимали ремешок висевшей через плечо сумки. Она увидела Мазино, но не произнесла ни слова.
Мазино тоже увидел ее и несмело улыбнулся. Он купил букетик фиалок у девочки, сновавшей с плетеной корзинкой в толпе ожидающих. Заплатил бумажкой в десять долларов. Потом догнал Эльзи у автостоянки.
Водитель одного из стоявших там автобусов поглядел на этого неуверенно державшегося молодого человека в очках и плаще, робко протягивавшего букетик фиалок высокой элегантной женщине, смуглой и длинноногой. Он задержался взглядом на этой даме, взявшей букетик совершенно равнодушно. А смущенный юноша уселся в машину рядом с шофером, поставив чемоданчик себе под ноги. Видел водитель и как их «альфа» — спортивная модель — пробралась среди других машин и развернулась. И последнее, что он заметил: машина скрылась за поворотом дороги, ведущей на автостраду на Палермо.
Было четыре часа пополудни. Эльзи из окна второго этажа виллы увидела приближающийся «Мерседес» на крутом повороте ведущей к воротам асфальтированной дороги. Поверх короткой черной шелковой комбинации она накинула белый халат и спустилась в гостиную.
Дверь отворилась. Миммо шагнул ей навстречу со своим всегдашним уверенным видом сорокалетнего удачливого менеджера и обнял ее. Эльзи почувствовала прикосновение к голым ногам легкой шерстяной ткани его костюма и с досадливым жестом отодвинулась, упершись руками ему в грудь.
— Нет, Миммо, подожди…
Миммо прижал ее к себе. Начал целовать в шею. Потом вдруг отпустил. Пристально посмотрел ей в глаза, чтобы понять, что с ней.
— Ты вся дрожишь…
Эльзи потупилась.
— Это ты виноват.