Много читал. Кое-что писал в мою "Хронику".
9 февраля. Воскресенье.
Почти стихийно работаю над "Хронологией". Неужели напишу "Воспоминания"? Может быть, это старческая работа?
1936 год. - Вышел огромный двухтомный сборник статей под заглавием: "Академику В. И. Вернадскому к пятидесятилетию научной и педагогической деятельности". I том 606 стр. Сдан в набор 23.III.1936, подписан к печати 5.IX.1936. - Те же числа и для II-го тома: стр. 607-1272. Почетный редактор А. П. Карпинский, президент Академии Наук, разрешение печатать дано Н. П. Горбуновым - Непременным Секретарем <Академии>. Без его согласия сборник не мог бы выйти в свет. <Посвящение:> "Глубокоуважаемому и дорогому Владимиру Ивановичу Вернадскому. - Друзья, ученики и сотрудники".
А. П. Виноградов{22}, который организовал сборник, говорил со мною о моем юбилее - я решительно отказался его праздновать, указывая, что я не допустил <празднования> и 25-летнего юбилея. Тогда был издан сборник, и Александр Павлович <этим прецедентом> воспользовался. Я сказал, что при трудностях печатания - многое остается в рукописях - я не могу возражать <против издания сборника>, особенно <тогда>, когда был <издан> сборник 25-летия, когда было гораздо легче печататься.
В этом сборнике помещены статьи и духовно близких мне людей, и чуждых по духу или по характеру работы лиц. Из них были арестованы к сегодняшнему дню: Болдырев, Полынов (вернулся - постарел и осунулся), Зильберминц, Бруновский (умер в тюрьме; никаких сомнений, что невинны), Федоровский (старый коммунист), Н. Безбородько, В. Аршинов (вернулся, потерял глаз), Г. А. Надсон (умер?) = 8 человек, из них 2 умерли. Сомнение в "виновности" может возбуждать только Федоровский, крупный большевик. Арестован и Горбунов.
Надсон и Горбунов исключены из Академии{23}.
16 февраля. Воскресенье.
Вчера работал с Аней - диктовал свой доклад о космической пыли для 28 февраля. Как всегда в таких случаях, творчески менял и неожиданно получал выводы, о существовании которых не подозревал. Читая свою статью 1932 года, нашел там выводы, о которых не помнил{24}. Решил выдвинуть гипотезу космического облака для Тунгусского метеорита{25}.
Был доктор Владимир Николаевич Блохин, хирург, специалист в определенной области - консультант в Кремлевской больнице. Его вызывали к Наташе. С Блохиным интересный разговор о значении изотопов и радиоактивности <в медицине>. Он говорит, что сейчас перегружен тяжелой работой в связи с подготовкой медицинского персонала к войне. Ему и Институту, где он служит, это главное дело. В объяснениях военных, с которыми им приходится говорить, выясняется, что <нам> придется воевать с победителем <в идущей войне>. Я это считаю правильным, и война, как бы <к ней> ни подходить, поставит вопрос о социальном сдвиге, который так или иначе может привести к революционному насильственному - социальному перевороту - "левому" - в пользу народных масс. Блохин говорит, что поразителен низкий средний научный уровень врачей.
Все ждут от XVIII Конференции <ВКП(б)> стеснений жизни и увеличения чисток - сокращения аппарата и т. п.
17 февраля. Понедельник.
Вчера днем был Мих. Ив. Сумгин{26}. С ним об организации <изучения космической пыли> через Институт мерзлотоведения, общий разговор о значении космической пыли. Он обещал всю работу Института мерзлотоведения направить в этом направлении.
Очень выражал мне свое отношение к моим работам: "Пашете так глубоко, как никто у нас". Чувствую всегда <в таких случаях> неловкость, хотя ему я безусловно верю, как глубокому, искреннему человеку. Должен был убеждать <его>, что я не философствую и что сейчас философия не идет так глубоко, как наука.
Рассказывал, что около 51/2 лет просидел в тюрьме - выпущен больной и ослабленный голодом. Его должны были выслать на 31/2 года в Сибирь призывают его и дают подписать бумагу, что его высылают на три года за границу{27}.
Днем был А. И. Яковлев{28}. Живой разговор - всегда рад его видеть. Между прочим, <он> часто переходит на французский язык, так как думает, что во многих домах в стенах есть слуховые устройства для подслушивания. Передает, что есть случаи, которые иначе <как подслушиванием> нельзя объяснить. Я думаю, что он пересаливает.
Колхозы все более превращаются - вернее, утверждаются - как форма 2-го крепостного права - с партийцами во главе. Сейчас, <в связи> с разной оплатой при урожае, выступает социальное неравенство.
Был Анатолий Михайлович Фокин{29}. Рассказывал о двоюродной тете, зажиточной женщине (300 р. в месяц). После 1905 года <она> научилась музыке как <средству> заработка в случае будущей революции. "Умные" люди считали <это> чудачеством - но в последнюю революцию она благодаря этому действительно прожила "хорошо".
На Кубани (он из Майкопа) осталась едва 1/3 станиц - жители других частей были выселены. Сейчас кубанцы оказались рыбаками у Белого моря (<рассказывал> Ферсман{30} при поездке в Кировск).
19 февраля.
2 декабря 1940 года в Ленинграде неожиданно умер Николай Константинович Кольцов, крупный ученый и сознательный гражданин своей страны{31}. Играл до большевистской победы крупную роль в московском обществе. Я с ним сталкивался часто по Высшим Женским Курсам с 1903 до 1911 года. Очень высоко ставил его научную работу, но в значительной мере разно <был с ним> в политическом <отношении>. Он был социал-демократом, но не большевиком. Однако не того направления, как Виппер{32}, <он был> более радикальным. Он вышел в 1911 году <из Московского Университета>, а Виппер остался{33}.
На Высших Женских Курсах я замечал, что Николай Константинович имел тактический прием выдвигать к концу заседаний самые важные вопросы, которые он проводил под сурдинку, когда все устали. Заметив это, я внимательно следил за ним и выступал в конце, не давая ему употреблять эту тактику. Кажется, он это заметил.
Его первая работа - или одна из первых, где он указывал <на> скелетные образования в клетках, - особенно мною ценилась. Блестящий лектор и превосходный педагог и организатор. Его представление о живом белке мне было всегда чуждо - даже теперь я отношусь более осторожно, чем до 1911 года. Он один из первых ясно оценил правильность моего определения живого вещества как совокупности живых организмов и оттенил <это> в одной из своих статей по биохимии в одном из энциклопедических словарей.
Он был арестован в 1917 году (?){34} и судим. В тюрьме он изучал последствия голодания на своем организме. После освобождения - он одно время добился широкой постановки своей научной работы, главным образом в 1920-х годах. Постепенно он столкнулся с официальной схоластической формой левого гегельянства (ленинизм - сталинизм?), и в 1939 году его экспериментальная работа была разрушена. Это - течение мысли, проводимое Филипченко, Н. Вавиловым и Кольцовым.
В 1939 году его лаборатория была из Наркомздрава переведена в Академию и была фактически разрушена. Ему предлагали сохранить двух научных сотрудников (одна из них - его жена Садовникова (?){35}) и вести свою работу. Но он отказался. Вся работа по евгенике была признана вредной и ненаучной (!). [Но сам Кольцов продолжал работать. Умер внезапно в Ленинграде, его жена на другой день здесь, в Москве, кончила самоубийством]{36}. Это - жертва "философских", по существу, религиозных преследований идеологического характера. Мне кажется, Кольцов стоял в стороне от философии - но был скорее материалистом, а не скептиком. Его социал-демократизм был весь в рамках свободы и не перешел в "тоталитаризм" <форму,> какую приняло большевистское его течение. Для Кольцова свобода мысли и научной работы - основная <слагаемая> счастья.
В. Н. Лебедев{37} передал мне более точные сведения о его смерти и последних днях - он с ним и дружил, и работал более 30 лет. Гонения на Кольцова начались на идейной почве в связи с его увлечением евгеникой (одновременно с Филипченко, который работал в КЕПСе{38}). Эту работу он должен был прекратить. Но работу над генетикой и экспериментальной биологией он вел до последних месяцев. Гонения начались с выступления в "Правде" в 1938 году - при первых больших выборах <в Академию Наук>, где Бах, Келлер и К° выступили с обвинением Берга и Кольцова{39}.