Выбрать главу

О.В. Романько

КОРИЧНЕВЫЕ ТЕНИ В ПОЛЕСЬЕ.

БЕЛОРУССИЯ 1941-1945

…Я клянусь, что скорее отдам свою жизнь, чем допущу, чтобы моя жена и дети, родители и сестры и весь белорусский народ снова терпели большевистские издевательства и неволю…

Из присяги солдат Белорусской краевой обороны

ОТ АВТОРА

«Партизанская республика»… Если спросить любого человека, который получил школьное образование в Советском Союзе, о чем идет речь, то он, вне всякого сомнения, ответит, что речь идет о Белоруссии. Да, именно так это, независимое ныне государство, еще недавно определялось во всех работах, посвященных Великой Отечественной войне. В этом названии отразилось все: и прекрасные условия для «малой войны», и количество партизанских отрядов, и героизм «народных мстителей» в их борьбе против немецких оккупантов. Однако, и внимательный читатель не мог этого не понимать, дело было не только в партизанах. Давая Белоруссии такое название, историки и публицисты как бы подразумевали, что всё, без исключения, население этой республики либо было «народными мстителями», либо сочувствовало им. Без сомнения, фактически так оно и было. Но, и это сейчас уже не является секретом, были и те, кто вполне искренне мог произносить слова, взятые эпиграфом данной работы, то есть идти на сотрудничество с врагом во имя каких-то своих целей.

В научной литературе деятельность этих лиц определяется одним словом — коллаборационизм. Надо ли говорить об актуальности этой проблемы? На наш взгляд, она несомненна. И не только с чисто академической точки зрения. Многие общественно-политические «вызовы» современности, на которые вынуждено «отвечать» все наше постсоветское общество, уходят своими корнями именно в годы Второй мировой войны и связаны именно с проблемой коллаборационизма. Более того, эти «вызовы» не просто связаны с ней, а являются прямым следствием тех неоднозначных и трагических событий, когда более миллиона советских граждан разных национальностей встали в ряды германской армии и сражались против своих соотечественников до самых последних залпов войны.

Советская историография трактовала выбор коллаборационистов однозначно отрицательно. Что ж, такая позиция, конечно, не давала возможности даже приблизиться к объективному пониманию этой проблемы. Тем не менее, как это ни парадоксально, на то были свои причины. Как сейчас известно, большинство коллаборационистских проявлений было густо замешано на проявлениях национализма и русофобии. И это другая сторона проблемы сотрудничества советских граждан с военно-политическими структурами Третьего рейха. Кто-то делал это, исходя из социальных и антикоммунистических мотивов, а кто-то — руководствуясь мифами своей националистической идеологии.

Сейчас трудно сказать, что в тех условиях было лучше: замалчивать или всесторонне обсуждать эту болезненную тему? Фактом остается только то, и все мы тому свидетели, что в непростых социально-политических условиях, сложившихся после распада Советского Союза, националистическая подоплека коллаборационизма проявилась полностью. Во многом это было связано с так называемым национальным возрождением в бывших советских республиках. Зачастую этот процесс сводился к пересадке на постсоветскую почву тех идей, которые духовные предшественники нынешнего поколения националистов выработали до Второй мировой войны, а уже развили и попытались реализовать при содействии нацистов. И как бы дико это ни прозвучало, по целому ряду причин, главными из которых были «борьба с коммунизмом и русским империализмом», большинство коллаборационистов были объявлены национальными героями. Так, например, произошло во всех республиках Прибалтики. Кое-где, как, например, на Украине, вопрос об их признании таковыми был поставлен на повестку дня, но благодаря сопротивлению большинства населения так и не сдвинулся с «мертвой точки». Чем все это можно объяснить? Скорее всего, короткой историей государственности этих народов, когда в ее «актив» записывается любое событие, даже самого сомнительного характера. С подобной точкой зрения можно соглашаться или нет, однако и не замечать ее тоже не стоит. И события так называемой «оранжевой революции», которая не так давно произошла на родине автора, яркое тому подтверждение.

В целом все сказанное касается и белорусских коллаборационистов. Нельзя сказать, что эта проблема была «обойдена вниманием» исследователей и не нашла своего отражения в историографии Второй мировой войны. И хотя интерес к ней значительно уступает интересу, например, к украинскому национализму и коллаборационизму, вопросы, связанные с их белорусской разновидностью, затрагивали в своих работах и советские, и зарубежные, и эмигрантские авторы. Однако, пытаясь в меру своих возможностей и взглядов быть объективными, все они не смогли избежать одной и той же, но разнонаправленной тенденции: либо принизить роль белорусских коллаборационистов, низведя их до уровня обычных предателей, либо поднять эту роль до таких высот, какой она не мыслилась даже этим коллаборационистам. Как обычно, истина лежит где-то посередине.