А машина, тем временем, остановилась, продолжая маячить в колыхающейся пелене силуэтом неясных очертаний — только красные фонари на задке выделялись на общем размытом фоне своей яркостью.
Снова затрещала рация, и грубый — похоже было, что это он руководит здесь всем,— раздражённо ответил:
— Да хоть на ощупь, твою мать! Пять секунд, чтобы здесь были! Прожектор прогрей, с ним работать будем.
Рация коротко квакнула что-то вроде «понял», и замолчала. Грубый тоже молчал, а остальные — Серый, и как его там, Колян — были явно не в тех чинах, чтобы самим подавать голос.
Прибытие машины с тепловым прожектором на борту, а главное — с подкреплением, в планы Воронкова никак не входило, и он решил рискнуть. Осторожно оторвав тело от земли, но всё ещё оставаясь практически в горизонтальном положении он осторожно придвинулся вплотную к асфальту. На тренировках такое упражнение называлось «крокодильчик», несмотря на всю свою техническую несложность оно требовало напряжения почти всех мышц тела и к числу любимых у занимающихся не относилось.
Вдалеке уже был слышен звук ещё одной машины. Времени на колебания не оставалось, и Сашка, словно распластанный по земле паук, перемахнул через дорогу…
…И практически лицом к лицу налетел ещё на двоих бандитов, которые до сих пор ухитрились никак не обозначить своё присутствие.
Два хорошо накачанных парня в коротких кожанках, у каждого из которых в руке было по короткому десантному «калашу», тоже не ожидали такой встречи — причём они не ожидали в большей степени, чем Воронков. Скользя вниз по дорожной насыпи, Сашка так разогнался, что даже не успел ни затормозить, ни даже ругнуться про себя на такую непруху. Вместо этого он, не раздумывая, совсем откинулся назад и сходу в подкате буквально снёс ближайшего качка.
Если такая туша, под центнер весом, рушится, не успев как следует сгруппироваться, то ускорение свободного падения работает на все сто. Качок даже не ойкнул, разве что всхрапнул задавленно, когда со всего маху налетел причинным местом на Сашкино колено, а горлом напоролся на его сомкнутые в копье пальцы. Выбрасывая вперёд напряжённую правую руку, Воронков одновременно ухитрился левой поймать и дёрнуть в сторону автоматный ствол. К счастью, поверженный бугай держал автомат не по-боевому, рефлекторно нажать на спуск не успел, и вообще, занятый своими ощущениями в области паха, расстался с оружием очень легко.
«Глубокое интимное переживание…» — мелькнул где-то в глубине Сашкиного сознания язвительный комментарий. Мелькнул и тут же забылся: второй шустро вскинул одной рукой свою волыну и, продолжая движение, навёл её на завалившуюся парочку.
Счёт шёл на доли секунды. Ни времени, ни возможности перехватить трофейную пушку как следует у Сашки не оставалось, и он сделал единственное, что смог. В почти безнадёжном запале он попросту швырнул в неприятеля автоматом, словно случайно попавшим под руку дрыном. Летящая железка ударила по железке стреляющей, и очередь стеганула в сторону, а поправить прицел… Теперь времени не осталось уже у стрелка.
Вывернувшись из-под чуть слышно скулящего жлоба, Сашка крутанулся на живот и прямо с земли распластался в отчаянном прыжке.
Врезавшись в автоматчика, он постарался с налёта рубануть по внутренней стороне его локтя, а своим одновременно угодить в диафрагму противника, и плечом — в могучий подбородок-Проще было, конечно, боднуть его в живот, но спину с затылком подставлять не стоило — свои, не дядины. Тем более что, судя по ощущениям в локте, клиент оказался в бронежилете.
В целом результат выпада оказался не совсем удачным: выронив оружие, противник покачнулся, завалился на спину, но уже падая, сумел овладеть собой, и сильным движением рук помог Сашке порхнуть через себя. Тому пришлось сгруппироваться, чтобы кубарем прокатиться по мокрой земле.
«Ах, так? Ладно!» — вскакивая и разворачиваясь, Воронков одним быстрым, слитным движением вытянул из-за спины уже изрядно натрудившийся за сегодня «Мангуст»… Но ещё быстрее перед лицом мелькнул каблук огромного ботинка. Удар по пальцам отозвался по всей руке нервным звоном, словно от импульса электрошока, и пистолет, на секунду сверкнув отполированной гранью, улетел туман.