– Будет исполнено, королева. – Тенгиз завел двигатель. «Десятка» плавно, как корабль, тронулась с места.
…И вот уже мелькают за окном разноцветные огни вечерних столичных улиц. Тенгиз везет Валю по проспекту Вернадского, мимо цирка, университета, Воробьевых гор, к центру. Они едут по ярко освещенному мосту, под ними внизу чернеет Москва-река. Потом автомобиль вылетает на огромную магистраль. Вокруг – нескончаемый поток машин, и все они несутся на бешеной скорости. Шум, рокот, гул, мелькают неоновые вывески, реют в воздухе, колышутся от ветра рекламные транспаранты. Валя в ужасе закрывает глаза.
– Это Садовое кольцо, – улыбается Тенгиз.
«Десятка» мчит дальше – по Смоленской набережной, по Новому Арбату, по Тверской. Валя уже не боится, привыкла. Она опустила стекло, и ветер обдувает ее разгоряченное лицо, треплет волосы, выбившиеся из косы.
У окна фастфуда Тенгиз останавливается, сует в окошко деньги и протягивает Вале гигантский гамбургер и кофе в высоком картонном стаканчике. Валя пытается откусить, но бутерброд не умещается у нее во рту. Она пачкается кетчупом и хохочет. Тенгиз тоже смеется, достает из кармана платок, вытирает ее пальчики один за другим…
…Машина одиноко припаркована в темном арбатском переулке. Они самозабвенно целуются, так и позабыв поднять тонированные стекла. Руки Тенгиза сжимают Валю все крепче, легко проникая под одежду, гладят ее шею, грудь. Она дышит с трудом и чувствует, как внизу, в животе, рождается теплая тяжесть, разливается по всему телу, делая его безвольным и податливым. Еще немного, и произойдет то, о чем предупреждала ее Верка. И вдруг она вспоминает про таблетку.
Валя в ужасе делает над собой отчаянное усилие, выпрямляется и сбрасывает руки Тенгиза. Тот смотрит затуманенными глазами, ничего не понимая.
– Что? Что случилось? Валя-Валентина, что с тобой?
– Ничего, – жалобно всхлипывает Валя. – Я… хочу домой. Отвези меня.
– Не надо домой, – умоляюще просит Тенгиз. – Поедем ко мне. Я тебя очень хочу. Пожалуйста!
Лицо у него такое несчастное и одновременно красивое. Прядь иссиня-черных волос, лоб в мелкой испарине. Ее сердце пронзает никогда дотоле не испытанная нежность. Она осторожно отводит волосы Тенгиза, гладит его по щеке, повторяет пальцем тонкий изгиб губ.
– Пожалуйста, – как заведенный, повторяет Тенгиз.
– Хорошо, поехали, – жарко шепчет Валя.
Ей все равно. Она знает, что сегодня не вернется домой. Ну и пусть! Пусть тетка хоть лопнет от злости – то, что сейчас происходит здесь, в машине, важнее любых отношений, важнее всего. Самое главное, самое ценное. Наверное, это любовь.
Валя произносит про себя это слово и удивляется: сколько раз в школе ей казалось – она влюблена, а теперь получается, даже понятия не имела, что это такое. Любовь. Песня, в которой нет начала и конца, стих, где главные герои она и Тенгиз, дорога в неизвестное будущее, полное светлых грез…
Тенгиз потихоньку крутит стартер. Валя отворачивается от него к окну, нашаривает в кармане куртки упаковку с таблетками, предусмотрительно переложенную туда из сумочки, выдавливает одну из них в ладонь. Как бы так изловчиться, чтобы Тенгиз не увидел? Почему-то Вале очень не хочется посвящать его в свои женские проблемы. Она дожидается, пока его внимание занято стрелкой на светофоре при повороте на шоссе, воровским движением сует таблетку в рот и запивает ее остатками кофе из стаканчика. Кажется, Тенгиз ничего не заметил – его руки спокойно лежат на руле, ноздри слегка подрагивают, глаза смотрят вдаль. Машина, рассекая ночь, скользит по Ленинскому проспекту к Октябрьской площади.
8
У Тенгиза была своя, отдельная однокомнатная квартира неподалеку от Первой градской больницы. Обставить он ее еще не успел, только отремонтировал, поэтому в комнате из мебели стояла лишь низенькая широкая двуспальная тахта и модная навороченная тумба для аудиоаппаратуры. Кухня тоже была пуста, не считая дорогой импортной плиты, холодильника и крошечного складного столика с парой табуреток.
Зато ванная оказалась потрясающей: от пола до потолка отделанная разноцветной плиткой, сияющая зеркалами и никелированными смесителями. На широком бортике ослепительно-белой джакузи громоздилась целая коллекция шампуней, гелей и одеколонов.
Валя как зашла в этот рай, долго не могла опомниться от восторга, стояла, в буквальном смысле слова разинув рот. Потом перенюхала все флакончики и пузырьки, разделась и залезла под воду.
Какое наслаждение – плескаться в душистой, пахнущей сиренью пене в свое удовольствие, не опасаясь забрызгать пол или превысить лимит времени, отведенного Евгенией Гавриловной для соблюдения личной гигиены!