Все добро без труда уместилось в вышеупомянутой сумке «псевдоадидас». Нина повздыхала, залезла в спрятанную от мужа заначку и выделила старшей дочери огромную для семьи сумму в пятьсот рублей. Деньги предназначались Вале на питание в первые пару недель проживания в столице. Предполагалось, что далее она сможет кормить себя самостоятельно.
Ульяновск Валя покидала с легким сердцем, ни по кому особенно не тоскуя. В семействе у них сантименты были не приняты, школьные подруги так же, как и она, по большей части разъехались сразу по окончании выпускных экзаменов, а настоящей, крепкой любви в родном городе Валя нажить не успела. Бегал за ней пару лет одноклассник Вовка Алтуфьев, но она не могла принять его ухаживания всерьез – может, потому, что слишком хорошо помнила, как в яслях они рядышком сидели на горшках.
Так или иначе, Вовке Валя обещала писать в армию, сестрам посулила через полгода привезти столичных шмоток, а мать просто обняла и поцеловала – без слез и лишних громких слов. Отец в день ее отъезда в очередной раз надрался с приятелями и пребывал в глубокой отключке, поэтому прощания с ним не получилось вовсе.
Вечером Валя села в плацкартный вагон, который к утру благополучно доставил ее по месту назначения…
Конечно, теткина неприветливость несколько обескуражила девушку, с детства привыкшую к тому, что у них в доме двери всегда гостеприимно распахнуты для любого, страждущего крыши над головой. Так уж ведется в провинции – и Нина, и Николай предпочли бы выставить на стол последнюю банку огурцов, чем прослыть среди соседей скрягами и жмотами.
Но Москва не Ульяновск, и законы здесь другие. В глубине души Валя отлично понимала это, поэтому изо всех сил убеждала себя не расстраиваться и не принимать теткину грубость близко к сердцу. Почему, в самом деле, та должна была обрадоваться ее приезду – ведь Валя ей никто, седьмая вода на киселе. Вот когда она узнает ее поближе да поймет, что внучатая племянница не дурить в столицу приехала, а делом заниматься, тогда и разговор другой пойдет.
Утешив себя подобным образом, Валя приободрилась, села в поезд и, внимательно изучив схему, поехала прямиком на «Юго-Западную».
3
Теткин дом оказался грязно-серой семнадцатиэтажкой, окруженной чахлым, неухоженным двориком. Прежде чем попасть в подъезд, Вале пришлось пройти через кордон зорких и сердитых старух, с величественным видом восседавших на блеклой, рассохшейся лавчонке.
Бабки явно назубок знали всех жильцов, и Валино появление вызвало у них живейший интерес. Тотчас, как она миновала лавочку, за ее спиной послышалось зловещее шушуканье, из которого Валя явственно разобрала лишь одну фразу: «Ишь, выставила сиськи, похабница!» В ответ на это девушка лишь презрительно улыбнулась и горделиво выпрямилась, еще больше демонстрируя свою великолепную грудь третьего размера. Она не собиралась пасовать ни перед кем – ни перед теткой, ни перед ее склочными товарками.
Поднявшись в лифте на седьмой этаж, Валя уверенно надавила на кнопку у квартиры номер двадцать шесть. Послышался мелодичный звонок. Дверь тут же распахнулась, и на пороге появилась высокая сухопарая женщина лет шестидесяти, с пегими волосами, забранными на затылке в жидкий пучок. Мясистый нос украшали круглые очки в роговой оправе, тонкие, поджатые губы были слегка тронуты коричневой помадой.
– Евгения Гавриловна? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла Валя.
– Она самая. – Тетка без улыбки посторонилась, пропуская ее в квартиру.
– Огромное вам спасибо, – прочувствованно проговорила Валя, проходя в небольшую, но компактную прихожую.
– Это что ж, у тебя из багажа только сумка? – Старуха в недоумении покосилась на скудную поклажу. – Мать тебе даже гостинцев не положила?
– Положила, – с готовностью ответила Валя, – поллитровку варенья клубничного и маринованные помидоры. Все тут. – Она с гордостью похлопала по оттопыренному боку «Адидаса».
– О господи, – с тяжелым вздохом проговорила тетка, и Валя не поняла, к чему относилась ее реплика – то ли к тому, что ей не понравились подарки, то ли к чему-то еще, о чем сложно было догадаться.
– Я зайду в комнату? – осторожно спросила она.
– Зайди, зайди, – немного приветливей согласилась Евгения Гавриловна. – Обувку только сними, вон там, под вешалкой, тапочки. Сейчас тебе полотенце дам, для душа.
– Спасибо, – снова повторила Валя, стаскивая кроссовки.
– Пожалуйста. – Тетка повернулась к ней спиной и скрылась в комнате.
Валя надела мягкие войлочные тапки с белыми пушистыми помпонами и, тихонько ступая, зашла следом.