Никитин упал на спину и быстро затих, а ленивые волны накатывались на берег, слизывая большое бурое пятно, расползающееся на мокром песке. Незнакомец заглянул в лодку, довольно рассмеялся, и, обернувшись, бросил:
- Запасливый ты дяденька был. Извини, мы не представлены… зови меня просто Петровичем.
Глава 20
- Эти? - Петрович показал на вколоченный в дверной косяк гвоздь с висящей на нём связкой. - Только там уже нет никого.
- Не понял, - Андрей ухватил пулемётчика за грудки и рывком приподнял над полом. - Что значит, никого? Куда детей подевали, уроды?
- Отпусти его.
Сын отшвырнул начинающуюся задыхаться жертву на диван, где уже сидела зарёванная Марина. Правильно, зачем портить внешний вид человека, который может ещё пригодиться? Если будет молчать, тогда, конечно, чуток подрихтуем - конвенции нас, увы, не сдерживают, всё исключительно на нашей порядочности. Предполагаемой порядочности.
- Где, кто и когда?
Внимательно смотрю на Петровича. Он потирает рукой шею, но держится невозмутимо - не чувствует за собой никакой вины?
- Сбежали мальчишки сегодня ночью, Николай Михайлович.
- Я слышал только про одного.
Собеседник усмехнулся:
- Этого оказалось достаточно. Потом он вернулся…
- И?
- Через подвальное окошко залез внутрь, в подъезд, спёр ключи… не забыл вернуть на место, кстати… А на обратном пути ребятишки хорошо прибарахлились в оружейной комнате. Естественно, об этом молчали и не докладывали наверх. Кому охота признаваться?
- Думали, само рассосётся?
- Да ничего не думали, просто отложили проблему на потом, и оказались, как видите, правы. По методу Ходжи Насреддина - или ишак сдохнет, или султан.
Информация, мля… И где теперь искать этих маленьких варваров, вооружённых, но опасных, в первую очередь, для самих себя? Были бы в городе только люди - и горе побеждённым! Но тут ещё неизвестно откуда взявшиеся тварёныши… пипец. Ружья в руках дадут чувство защищённости и всемогущества, в этом возрасте быстро переходящие в наглость. Проблема, да, и как решать, не знаю. И кто бы подсказал?
Андрей молчит и уходит к окошку, где в задумчивости начинает постукивать кулаком по деревянному подоконнику. Широкая доска не выдерживает насилия и трескается вдоль.
- Чёрт!
- Переломаешь тут всё.
- Я не про это. Твари уходят!
Не может быть, такое не в их привычках - если почуяли и взяли след, то будут идти до последнего. Последнего хищника или последней жертвы.
- Врёшь?!
- Смотри сам.
Да, действительно уходят. Отступают организованно, только у открытого канализационного колодца на самом краешке площади толпится десятка два зверьков. Арьергард? Бред, для этого нужно иметь хоть какой-то разум, а пока за тварями подобного не замечено - одни инстинкты, при полном подчинении мозгов желудку и хватательному рефлексу. Только жрать, жрать и жрать…
- Сейчас я их достану, - Петрович уже у пулемёта.
Когда успел? На полу россыпь стрелянных гильз, тем не менее подошёл неслышно, как осторожный и опытный хищник. Да он такой и есть - не хотелось бы повстречаться на узкой тропинке. То, что купился на наш дешёвый спектакль с перемазанными рожами и замотанной в портянку рукой, случайность, обусловленная усталостью после ночного дежурства. Не верю в обычного пулемётчика. Роль, маска, из-под которой то и дело проглядывает настоящее лицо.
Вот только куды же ты супротив лома, болезный? Ну, не лом, конечно… тот у Андрея в руках пострашнее будет, но прикладом по затылку тоже хорошо бывает. И надёжно.
- Вязать его, пап?
- А ты как думаешь?
- Минут тридцать и так полежит.
- Чёрт с ним, пусть валяется.
Половины часа хватит на то, чтобы спокойно свалить отсюда, не опасаясь очереди в спину. Пулемёт, конечно, вывели из строя - палку, забитую молотком в ствол, зае… хм, ну да… замучаются выковыривать, но в "Доме правительства" и без него оружие по всем углам валяется. Бери, не хочу.
- С этой матрёшкой что делать будем? Эй, красавица, ты предпочитаешь ужасный конец или ужас без конца?
Марина уловила знакомое слово. Как показалось - только его. Вымученно улыбнулась, но пухлые губы дрожали:
- Как хотите…
- Да никак не надо. У тебя одеться есть во что?
- Там, наверху.
Андрей снял с гвоздя связку ключей, подбросил в ладони, протянул:
- Одевайся, и дуй на самый верх. Там запрись и сиди тихо, а то звери и сюда могут добраться.
- А они? Их же съедят?
- Заботливая, блин! - ключи упали на пол. - Да делай что угодно, хоть на горбу их туда перетаскивай.
Идём, огибая площадь по широкой дуге, и тихо недоумеваем. Чёртов город, всё у них не как у людей, и даже тварёныши, попав сюда, ведут себя неправильно. Не должны хищники маршировать неким подобием строя, и тем более не должны собирать лежащих на улицах людей. Но, тем не менее, делают это - затаскивают в дома и складывают в комнаты. Делают запасы на зиму? Нет, не похоже - не дотянут запасы до зимы без соли и холодильников.
Шучу - никто никого не ест, что самое удивительное. Вот просто берут, хватаясь за одежду зубами, и несут, ничего не отгрызая по пути. Разве что иногда головой жертвы об угол или стену заденут… Мистика! Или галлюцинация, причём общая с Андреем - он видит то же самое. Бред! Уже говорил это? Ничего, повторюсь.
- Пап, слева!
- Угу, уходим.
Прячемся за невысокий бетонный заборчик, ограждающий газон. Крапива, мать её, лезет в лицо и незащищённые руки. Ну почему у всех трава как трава, а мне обязательно достанется единственный на весь город клочок со жгучими зарослями? А то ещё в куст шиповника, с муравейником под ним, залезу. Одно утешает - никому и в голову не придёт сюда заглянуть. И обзор хороший. Хотя что я, тварей ни разу не видел?
- Смотри, - шепчет Андрей.
Да, таких действительно ещё не видел - два зверя, идущие в центре колонны, крупнее остальных по меньшей мере вдвое, и шкура не серая, уже ближе к серебристой. Рожи отъевшиеся, аж лоснятся, поперёк себя шире и просят хорошего кирпича. Не бедствуют, однако, и не перебиваются с редьки на квас. Чем же питаются, уроды? Людьми? Это вряд ли, не думаю, что их осталось столько. Лишь бы детей не нашли - сожрут.
Кажется, сына одолевают похожие мысли - медленно и осторожно поднимает ружьё. Нижняя губа прикушена.
- Опусти.
- Да я их… - возражает, но кладёт двустволку на землю.
- Стрельнуть недолго. А потом что?
Не отвечает. Чего тут гадать? Этих подстрелим, а остальные набросятся. Ну, успеем по паре дуплетов дать перед героической гибелью, хрена ли толку? Были бы шансы потом удрать - другое дело, но добровольно соглашаться на роль главного блюда торжественного ужина? Увольте.
- Сзади.
Что там ещё Андрей разглядел? Медленно оборачиваюсь. Въевшаяся намертво привычка не делать резких движений помогла и на этот раз - появившееся новое действующее лицо нас не замечает. Ну, как сказать новое… с Петровичем расстались всего полчаса назад, и соскучиться не успели. Уж он-то по нам всяко.
- Берём?
- Зачем?
Действительно - зачем? Мужик вроде нормальный, тем более причитающуюся порцию трындюлей получил дважды. Догнать и добавить просто из любви к искусству? Это не наш метод - сначала отпустить, а потом снова поймать и навалять. Ну, допустим, не мы отпускали, сам оклемался после удара прикладом по затылку, но всё равно… Шлёпает себе и шлёпает, никому не мешает, ружьишко вот где-то раздобыл. Если уцелеет в сегодняшней заварухе, приятно будет посидеть с человеком за парой-тройкой рюмочек коньяка. Вспоминая былые передряги. Или у костра, ковшами, как гусары Дениса Давыдова.
Петрович крадётся с профессионализмом хорошего охотника, ни один камешек из-под ноги не вылетит, ни одна веточка не треснет. Их, правда, и нет на чистом асфальте, но всё равно молодец. Судя по направлению, держит путь к Оке. Оно и правильно, сам бы с удовольствием последовал его примеру, на воде гораздо спокойнее и безопаснее.
- Уйдёт ведь, - Андрей смотрит вслед.