В шатре было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Трандуила, но Орофер догадался, что тот заулыбался.
— Я не мог больше ждать, отец, — ответил принц тоже шепотом. — Я не мог… больше сдерживать… это… в себе, — Трандуил прерывал свою речь страстными поцелуями.
Король, рассмеявшись, погладил сына по волосам. Трандуил понял, что отец не сердится, а напротив, будто бы даже одобряет его проступок — и осознание этого вдруг опрокинуло, перевернуло всё, что он испытывал к отцу доселе. У Трандуила захватило дух от восторга и озарившего душу счастья, такого неожиданного, такого могучего и ослепительного, что стало страшно. Он чувствовал, что теперь ему дозволено всё — всё, чего он пожелает; и молчаливое согласие отца показалось Трандуилу сладостнее и соблазнительнее, чем все многословные признания в любви, которые он слышал прежде. Он обвил руками шею отца и поцеловал его, проникая языком ему в рот, — а Орофер, посмеиваясь про себя над неумелым, но решительным напором сына, с радостью ответил на поцелуй.
То, что происходило сейчас с Трандуилом, было совсем не похоже на его озорство с другими мальчишками, когда в большой пажеской спальне они изучали тела друг друга, скорее забавляясь, чем возбуждаясь по-настоящему. Трандуил чувствовал, что лишь теперь начинает познавать настоящее желание, настоящую страсть. Он покрывал поцелуями подбородок, шею, грудь отца, ласкал соски, проводил языком по коже, упиваясь его вкусом и запахом, точно крепким вином, спеша вобрать его в себя, ощутить всем своим существом. В паху у принца уже было тяжело и горячо — он чувствовал, что кончит, стоит ему только прикоснуться к своему члену. Орофер почти не двигался — лишь позволял своему нетерпеливому сыну ласкать его; и Трандуил торопился взять этот дар, взять как можно больше, потому что всё еще не верил, что навсегда заполучил благосклонность великого короля эльфов.
Он опустился ниже. Тяжелые меховые одеяла давили на него; здесь, внизу, Трандуил едва мог дышать, но сам почти не замечал этого. Дрожа от желания, руками и губами отыскал он член своего отца и, не в силах больше сдерживаться, вобрал его в рот. Трандуил вспомнил, как еще недавно подглядывал за отцом и Амдиром в королевской опочивальне; как умело и неторопливо дарил Амдир наслаждение своему возлюбленному… От этого воспоминания возбуждение Трандуила стало еще мучительней. Неосознанно он потерся членом о ложе и застонал, предчувствуя приближение оргазма. Не переставая насаживаться ртом на член короля, Трандуил просунул правую руку себе между ног и принялся ласкать себя. Его одурманивала духота, жар, терпкий горячий запах отца и мысль о том, что он — он, Трандуил! — дарит наслаждение королю Ороферу именно так, как ему мечталось. Орофер положил руку ему на голову, направляя и даже чуть сдерживая нервные, торопливые движения принца — а Трандуил, хмелея от того, что отец принял его ласки, вбирал его член полностью, так, что головка упиралась в горло.
Орофер держал голову сына обеими руками. Сказать по правде, он не ожидал такой страсти от столь юного создания. Король никогда не любил юных эльфов, считая их чересчур нежными и трепетными, — но сейчас, толкаясь членом в рот Трандуила и судорожно глотая воздух, Орофер должен был признать, что юный наследник превзошел все его ожидания. Еще ни один любовник — а их у короля было немало — не ублажал его с такой пылкостью и непритворным удовольствием, как делал это его сын. С улыбкой Орофер подумал, каким же ненасытным развратником станет Трандуил, когда возмужает, если он уже сейчас превосходит многих зрелых эльфов; даже Амдир никогда… Но тут Трандуил вновь вобрал в рот его член — и Орофер задохнулся от наслаждения. Прижав голову принца к своему паху и не давая ему отстраниться, король бурно излился ему в рот.
Трандуил почувствовал, как горячее семя брызжет в горло — и замер, наслаждаясь этими краткими мгновениями. Проглотив всё до капли, он вынул член изо рта и облизал его, собирая губами остатки семени — это казалось Трандуилу почти ритуалом, таинством, некой нерушимой клятвой, навеки связывающей его с отцом. Прильнув лицом к чреслам короля, Трандуил в последний раз провел рукой по своему члену и с протяжным стоном кончил в складки покрывала под собой, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство освобождения.
Они лежали в душном полумраке шатра — в тишине слышалось только их тяжелое дыхание. Их сердца, утомленные пережитым восторгом, постепенно успокаивались. Орофер всё еще чувствовал горячее дыхание Трандуила на своем члене…
Через некоторое время король приподнялся и, подхватив сына под руки, привлек его к себе. Юный принц пах медом и цветами, и немного — козленком; никогда еще Орофер не ощущал запаха пленительней. Он стер ладонью пот со лба сына и прошептал:
— Я так горжусь тобой, Трандуил.
Засыпая, Трандуил счастливо улыбнулся в темноте.
========== 4. Серебристый бархат ==========
Разноцветным вихрем пронеслись мимо Трандуила всадники, в нетерпении подгонявшие коней. В лицо ему дохнуло морозным ветром. Раскидывая копытами снег, лошади скрылись за черно-белым переплетением ветвей, и еще долго оттуда доносились звуки рогов и ликующие крики охотников.
Иноходец Трандуила вскинул голову и заржал, желая броситься вслед за собратьями. Он нервно переступал копытами, раздувал ноздри, с шумом втягивал теплый запах других лошадей, недоумевая, отчего хозяин медлит, — но принца больше не занимала охота. Весь день прошел для него как во сне. Окруженный своими товарищами, он не замечал их веселого гомона, не слышал их разговоров. Погруженный в собственные мысли, он оглядывался на отца, и сердце юного принца сладко замирало, когда они встречались взглядами. Король Орофер благосклонно улыбался сыну. Вокруг лаяли собаки, били копытами лошади, приближенные короля пытались занять своего господина беседой — но Трандуилу казалось, будто они с отцом одни посреди леса, совершенно одни в этом сверкающем снежном мире.
Тело принца всё еще хранило память о прошедшей ночи. Жаркая волна поднималась в нем, когда он думал о наслаждении, которое они с отцом подарили друг другу, — и о том наслаждении, что еще ожидает их вечером на привале. Загораясь в предвкушении, Трандуил представлял, как вновь войдет в шатер к отцу и разделит с ним ложе — и сегодня, возможно, они станут еще более близки… Он знал, что отец замечает нетерпеливое желание, горящее в его взгляде, — но теперь Трандуил и не скрывал его. Он гордился своей любовью к отцу — и гордился тем, что отец ее принял. Между ним и королем Орофером словно бы протянулась тайная нить — нить более крепкая, чем даже кровные узы; Трандуилу нравилось думать, что отныне их с отцом связывает великая и прекрасная тайна. Разумеется, в скором времени об их любви станет известно всем — и подданные короля Орофера, возрадовавшись, заговорят о том, что на их земле вновь воцарился Золотой Век Эльфов. Но пока Трандуил наслаждался молчанием, значившим столь многое, краткими взглядами, случайными прикосновениями, от которых по телу пробегала дрожь, а щеки розовели… Вот и сейчас, когда остальные охотники унеслись прочь, Трандуил, не говоря ни слова, просто пустил своего иноходца рядом с конем короля.
Они неторопливо ехали вперед безо всякой цели. Вокруг царила необыкновенная тишина. Потрескивали деревья; толстый покров снега дышал в лицо холодом и чистотой. Пар вырывался из ноздрей их коней. Сам того не замечая, Трандуил тихо улыбался. Он не смотрел на отца, но различал краем глаза его серебристый силуэт — и оттого, что отец так близко, сердце Трандуила билось чаще. Орофер догадывался, что его прекрасный сын пребывает в упоении любовью. Любовью и по-юношески нетерпеливым желанием, казалось, был пронизан сам воздух между ними. Чуть повернув голову, Орофер любовался румянцем на щеках принца, его точеным профилем, волнистыми волосами, сияющими подобно золоту… Почувствовав его взгляд, Трандуил улыбнулся — точно солнце озарило его лицо — и вскинул глаза на отца.
Сколько раз король замечал такую же нежность, такую же неодолимую страсть в глазах влюбленных в него юношей — но никогда они не волновали его так, как взволновал его сейчас взгляд сына. Подавшись к Трандуилу, Орофер притянул его к себе и поцеловал в губы. Иноходец принца недовольно всхрапнул, оказавшись прижатым к коню короля. Королевский жеребец тоже занервничал, замотал головой, потянул в сторону — но Орофер привычным движением удержал его. Не спускаясь с седел, Трандуил и Орофер целовали друг друга, позабыв обо всем — о других охотниках, о звере, которого они преследовали, об огромном заснеженном лесе, что окружал отца и сына белым шатром… Прежде Орофер не хотел спешить — он намеревался сделать Трандуила своим любовником по прибытии во дворец, в королевской опочивальне, на высоком парадном ложе; но сейчас, целуя горячие губы сына, погружаясь в его юношескую страсть и сам словно бы пропитываясь его молодостью, Орофер готов был овладеть Трандуилом прямо здесь, в снегу, посреди леса. Он знал, что принц желает того же — его взгляд говорил, требовал, кричал об этом — и желание Орофера становилось еще острее. Усилием воли оторвавшись от губ Трандуила, король спрыгнул с коня и потянул сына за собой.