— Принц Трандуил, — узнал Келеборн. — Полагаю, вы пришли ко мне по воле короля Орофера? Не стоило, мой принц. Я ничуть не сержусь на вас, — слабая улыбка тронула полные, красиво очерченные губы лорда. Трандуил живо представил себе, как уже через несколько мгновений будет целовать эти губы, вырывая у Келеборна нежные и умоляющие стоны… Трандуил глубоко вздохнул, чтобы унять до времени вспыхнувшее возбуждение.
— И всё же я должен просить у тебя прощения, лорд Келеборн, — он опустился на оттоманку рядом с Келеборном, даже и не подумав испросить у того дозволения. Вежливый Келеборн подвинулся, освобождая место для принца. — Я был непозволительно груб с тобой, — продолжал Трандуил, положив руку на узкую ладонь Келеборна. — Я обидел тебя, моего гостя, и готов понести наказание, — с этими словами Трандуил поднес руку Келеборна к своим губам и поцеловал ее — почтительно и в то же время страстно.
Затрепетав, Келеборн опустил глаза. Трандуил с удовлетворением отметил, что щеки лорда чуть порозовели.
— Признаться, я и правда был… обескуражен сегодняшним происшествием, — как всегда тихо ответил Келеборн. — Это всего лишь досадная ошибка, я понимаю… но… меня очень ранил твой резкий тон, принц. Нет, я ни в коей мере не виню тебя… У меня и в мыслях нет укорять тебя в чем-либо… Я лишь поделился с тобой тем, что у меня на сердце, — он вскинул на Трандуила свои ласковые глаза и сразу же, смутившись, вновь опустил взгляд. Юный принц смотрел на него с таким нескрываемым желанием, что Келеборн не знал, как держать себя с этим дерзким юношей. Сын короля Орофера попросту раздевал его глазами. Они сидели слишком близко — Келеборну, которого бросило в жар от стыда, показалось, что даже через одежду он чувствует тепло молодого разгоряченного тела. От Трандуила так одурманивающе-терпко пахло вином, лошадьми и возбуждением… Испугавшись собственных мыслей, Келеборн вскочил с оттоманки.
— Ах, что же это я, — пробормотал он, задыхаясь. — Совсем позабыл о гостеприимстве!.. И еще смел укорять в этом тебя, мой принц… Я не пригласил тебя разделить со мной трапезу — прошу, прости невольную мою грубость, — Келеборн указал на столик с еще нетронутым ужином.
Трандуил даже не взглянул на еду.
— Не предлагай мне отужинать, мой прекрасный лорд, — произнес он прерывающимся от страсти голосом. — Разве ты не догадываешься, какой голод томит меня? Я хочу… нет, я жажду заслужить твое прощение, Келеборн, я сделаю всё, чтобы ты позабыл о нанесенной тебе обиде… Чтобы ты позабыл обо всем на свете — в моих объятиях, — он решительно шагнул к Келеборну.
Тот отошел (даже отбежал) и, вконец растерявшись, не зная, как поступить, поднял со стола кубок с вином.
— Тогда выпей вина, — пролепетал он, выставив кубок между собой и Трандуилом так, словно это была последняя преграда. — Снаружи так холодно… Ты, верно, замерз… А вино тебя согреет… — Келеборн и сам уже плохо понимал, что говорит. Трандуил надвигался на него, и Келеборн всё отступал, глядя как завороженный в зеленые глаза принца — Келеборну чудилось, что он балансирует на краю бездны и вот-вот сорвется…
Вдруг он наткнулся на жаровню. Горячие угли обожгли ладонь; Келеборн еле слышно вскрикнул и отпрянул… и невольно очутился в руках Трандуила. Трандуил вырвал у него кубок, залпом выпил и отбросил в сторону. Келеборн вскинул ладони, точно защищаясь, — Трандуил рассмеялся этому наивному жесту. Его жертва была намного выше (и, верно, сильнее) него, но Трандуил не раздумывая схватил Келеборна за талию и повалил на ковер.
Перед тем, как отправиться в шатер гостя, Трандуил для храбрости выпил вина из фляги знакомого оруженосца; теперь же, залпом осушив кубок, принц запоздало осознал, что пить на голодный желудок — довольно-таки опрометчивый поступок. Вино ударило ему в голову. Он удерживал на ковре слабо сопротивляющегося Келеборна, одновременно срывая с него одежды, а сам чувствовал, как тяжелеет голова и по телу разливается непреодолимая слабость. Стенки шатра, занавешенные коврами, жаровни, светильники, столик и оттоманка кружились у него перед глазами. Срываясь на страстный шепот, Трандуил продолжал говорить Келеборну, как сильно он его хочет и что именно он сделает, чтобы подарить своему желанному настоящее наслаждение, — но сам уже едва улавливал смысл собственных слов. На один краткий миг он провалился в забытье — а очнувшись, обнаружил, что Келеборн уже сам целует его, нежно прикусывая его губы и щекоча языком его язык.
Трандуил замер. В паху у него все еще было болезненно тяжело, но его увлек этот осторожный, сладкий поцелуй. Поцелуи отца были совсем другими — властными, пахнущими металлом и солнцем. Касания мягких губ Келеборна совсем не походили на прикосновения губ короля, твердых и обветренных. Трандуил словно попробовал изысканный десерт после пряного, перченого жаркого. Словно надел невесомый шелк после колючей шерсти… Он отпустил одежды Келеборна, и без того уже изорванные, и полностью погрузился в необычные ощущения — в новый, еще неизведанный им вкус. Теплые ладони Келеборна медленно скользили по его телу, будто успокаивая, — и сердце Трандуила стало биться ровнее. Он больше не задыхался от возбуждения. Нет, желание не исчезло, оно всё еще тянуло и жгло внизу живота, но Трандуил, прочувствовав размеренные движения Келеборна, вникнув в них, вдруг осознал — есть и другое наслаждение, отличное от того, что он испытывал с отцом, другое, но не менее упоительное… И в эти мгновения, даря ласки Келеборну и упиваясь его ласками, Трандуил начал догадываться: нет числа оттенкам страсти, граням наслаждения; каждый любовник способен открыть ему нечто новое; и многие, многие вкусы еще только предстоит изведать юному принцу.
Он целовал податливые губы Келеборна, ласкал языком его соски, проводил губами по атласной коже, вбирая в себя аромат, совсем не похожий на острый запах короля Орофера, — и ощущал, как трепещет и чутко отзывается на каждое прикосновение тело Келеборна. Его любовник был таким хрупким и удивительно нежным, точно юноша — но в то же время в его поцелуях, ласках, во всех его движениях чувствовалась опытность зрелого мужа. Келеборн краснел и смущался, когда принц шептал ему страстные — и непристойные — признания в любви; но в то же время Трандуил замечал, как загораются желанием его глаза под пушистыми ресницами. Этот контраст отчего-то возбуждал Трандуила куда больше, чем безыскусная распущенность ровесников, с которыми юный принц забавлялся прежде. Ему хотелось соблазнять Келеборна снова и снова, заставляя его сгорать от стыда и желания; ему хотелось, чтобы Келеборн сам, смущенно отводя взгляд, просил его о ласках и поцелуях.
Не отрываясь от его губ, Трандуил скользнул рукой ниже, ведя ладонью по его животу. Он почувствовал, как Келеборн вздрогнул и напрягся всем телом, перестав отвечать на поцелуи Трандуила. Принц заглянул в его глаза. Во взгляде Келеборна читалась мольба.
— Нет, мой принц, не надо, — выдохнул он. — Пожалуйста, не…
Не слушая его, Трандуил накрыл ладонью его пах. Келеборн ахнул и замолчал, крепко закрыв глаза. Одежды под рукой Трандуила оказались чуть влажными — он тихо рассмеялся, гордый, что заставил свою прекрасную жертву желать его так страстно. Легко разорвав тонкую сорочку — последнее, что отделяло Трандуила от нежной плоти любовника — он вновь вовлек Келеборна в поцелуй, наощупь отыскивая рукой его член. Его пальцы огладили влажную от смазки головку, двинулись дальше… Глаза Трандуила расширились от удивления.
Не веря своим ощущениям, он отстранился от Келеборна и посмотрел вниз. Между ног у его нежного любовника, средь разорванных одежд, вздымался член таких внушительных размеров, что ему позавидовал бы сам Тулкас. Длинный и толстый, обвитый сетью вен, с большой багровой головкой, он казался чем-то чужеродным на хрупком стройном теле. Пораженный, Трандуил вновь протянул руку и благоговейно коснулся его, будто подозревал, что еще миг — и наваждение рассеется.
Келеборн, затрепетав, попытался прикрыть восставший член руками.