— Я не задал корма коню Торкеля Богача. Выйдем вместе, и ты запри за мной и, пока я хожу, не ложись, а когда вернусь, отопри мне.
Он достает из ларя копье Серый Клинок. На нем синий плащ поверх рубахи[267] и холщовые штаны. Он идет к ручью, протекающему между обоими хуторами: в обоих хозяйствах брали оттуда воду. Он идет по дорожке к ручью, потом идет вброд до той дорожки, что вела к другому хутору. Гисли знал в Морском Жилье все ходы и выходы, потому что он сам его строил. Там был вход через хлев, туда Гисли и пошел[268]. С каждой стороны стояло по тридцати коров. Он связывает им попарно хвосты, запирает за собой хлев и прилаживает запор так, чтобы нельзя было открыть, если кто захотел бы выйти. Потом он идет в жилую часть дома. Гейрмунд сделал свое дело: засовов на дверях не было. Вот входит Гисли и запирает двери, как они были заперты с вечера. Он делает все очень медленно. Заперев дверь, он стоит и прислушивается, не проснулся ли кто, и убеждается, что все спят. В доме было три огня. Вот он берет с полу охапку тростника, скручивает его в жгут и бросает в один из огней. И огонь гаснет. Тут он замечает, что спят-то не все. Ему видно, как к самому дальнему светильнику тянется рука юноши, снимает светильник и тушит свет.
Тогда он идет в глубь дома к спальной нише, где спали Торгрим с его сестрою. Дверка ниши была не заперта, и оба лежали в постели. Вот он идет туда, шарит впотьмах перед собою и касается рукою груди Тордис: она спала с краю. Тордис сказала:
— Почему у тебя такая холодная рука, Торгрим? — и разбудила его. Торгрим сказал:
— Хочешь, я повернусь к тебе?
Она-то думала, что это он положил на нее руку. Гисли пережидает немного и согревает руку у себя под рубахой, они же оба засыпают. Тогда Гисли тихонько касается Торгрима, чтобы тот проснулся. Торгрим думал, что это Тордис его разбудила и повернулся к ней. Тут Гисли одною рукой срывает с них одеяло, а другой насквозь пронзает Торгрима Серым Клинком, так что острие засело в дереве. Тордис закричала:
— Люди, все, кто есть здесь, просыпайтесь! Торгрима убили, моего мужа!
Гисли поспешно бросается назад к хлеву, выбегает, как он и думал, из дома и плотно затворяет за собой дверь. Потом он тою же дорогой возвращается к себе домой, и после него не остается следов. Когда он пришел, Ауд отодвинула засов, и он идет прямо в постель и держится как ни в чем не бывало, словно бы он ничего и не сделал.
Все люди в Морском Жилье были пьяны и не знали, что делать. Убийство застало их врасплох, и потому они не предприняли ничего толкового.
XVII
Эйольв сказал:
— Случилось великое злодеяние, а все эти люди бестолковые, все, кто тут есть. По моему разумению, нужно зажечь свет и быстрее бежать к дверям, чтобы убийца не ушел.
Так и сделали. И людям кажется, что, раз убийца не обнаружен, значит, это сделал кто-то в самом доме. А время идет, и наступает день. Тело Торгрима кладут, извлекают копье, — это делает Бёрк, его брат, — и готовят тело к погребению. Там остаются шесть десятков человек, а другие шесть десятков идут в Холм к Гисли. Торд Трусоватый был около дома, и, завидев толпу, он бросился в дом со словами, что, мол, к хутору движется войско, и он очень всполошился.
— Ну что ж, — говорит Гисли. И он сказал вису:
Вот заходят они, Торкель и Эйольв, на хутор и направляются к спальной нише, где лежит Гисли с женою. Торкель, брат Гисли, первым туда заходит. И видит он, что башмаки Гисли лежат все замерзшие и заснеженные. Тогда он пихнул их подальше под лавку, чтобы не увидели другие.
Вот Гисли приветствует их и спрашивает, что нового. Торкель рассказал, что, мол, случилось великое злодеяние, убит Торгрим, и спросил, что бы это могло значить и что следует теперь предпринять.
— Великие злодеяния не заставляют себя долго ждать, — говорит Гисли. — Мы намерены оказать помощь в погребении Торгрима, вы можете на это рассчитывать, и должно сделать это, как подобает.
Те принимают предложение, и они идут все вместе в Морское Жилье. Потом они приготавливают все к погребению и кладут Торгрима на корабль. Вот насыпают они курган по древнему обычаю, и осталось только закрыть его. Тогда Гисли идет к речному устью, берет там огромный, как скала, камень и взваливает его на корабль. Кажется, подалась под камнем каждая досочка, и корабль весь затрещал. Гисли сказал:
267
К одежде персонажа в сагах привлекается внимание лишь в особых, отмеченных случаях. Синий (собственно, иссиня-черный) цвет плаща Гисли предвещает убийство.