Бити (повязывает передник и достает какой-то пакет): Да, сейчас. А это, Дафни Брайант, вам подарок. Мне нужны яйца, мука, сахар и маргарин. Я спеку бисквитный пирог с узором.
Миссис Брайант(раскрывает пакет и вытаскивает оттуда передник): Теперь мы с тобой обе в новых передниках. (Она чистит картошку, а Бити разбивает четыре яйца, отделяет желтки и начинает взбивать их с сахаром. Работая, она напевает звонкую народную песенку.)
Он мне сказал: взбивай яйца до тех пор, пока они не станут светложелтыми.
Миссис Брайант: Кто сказал?
Бити: Рони.
Миссис Брайант: Что это за песню ты поешь?
Бити: Это шахтерская песенка.
Миссис Брайант: Хочешь знать, что я считаю хорошей песней? «Там в дали голубой, снова встречусь с тобой». Вот эта песня красивая, такая красивая.
Бити: Таких песен — тысячи. В ней нет никакого смысла, одна размазня и слезливость.
Миссис Брайант: А по мне — это очень хорошая песня.
Бити: Приехал! Приехал!
(Сцена из спектакля «Корни» Арнольда Уэскера в театре Ройял Корт)
Бити(внезапно): Послушай, мама, давай я тебе объясню одну вещь. Рони всегда говорит, что только для этого и стоит знакомиться с людьми. Какой смысл, говорит, в том, чтобы иметь таких друзей, которые только и знают, что гладят друг друга по головке? «Передавать им то, что мы знаем, и брать у них то, что они знают, — вот в чем радость знакомства с новыми людьми», так говорит Рони. «Учись у меня», говорит. «Я знаю не много, но научись у меня тому, что я знаю». И сейчас я постараюсь объяснить тебе, что он мне объяснял.
Миссис Брайант (услышав шум проезжающего автобуса): Это одиннадцатичасовой автобус в Дисс. Что-то он рано сегодня. (Ставит кастрюлю с картошкой на плиту и собирается выйти в сад.)
Бити: Мама! Я же с тобой разговариваю! Черт возьми, уж не так-то часто мы с тобой встречаемся и разговариваем. Да и то почти всегда мне приходится выслушивать от тебя, кто еще отправился на тот свет. Послушай же меня хоть минуту. Как эта песня поется?
Mиссис Брайант: Да я слов не знаю. Но дело не в словах. Мне нравится мотив.
Бити: Ну хорошо, пусть мотив. Как он на тебя действует? Что ты ощущаешь? У тебя внутри что-нибудь переворачивается, или сердце начинает биться, или голова кружится от страсти? Хотя в этой третьесортной песне нет и грамма страсти.
Миссис Брайант: Очень хорошо, дочка, значит эта песня — третьесортная. Тогда, может быть, ты объяснишь почему? Почему эта песня третьесортная, а все эти фигли-мигли, все эти твои оперы и концерты — первосортные? Вот что, Бити Брайант, ты стала какой-то прямо шальной, и я не понимаю, что с тобой делается, дочка. Просто не понимаю.
Бити: Я сама не понимаю. Наверно это оттого, что я беспокоюсь из-за Рони. Мы с ним спорим точно так же, как сейчас с тобой. Я ему задаю точно такой же вопрос: почему одна песня третьесортная, а другая нет? И когда он объясняет, я ничего не понимаю. Что-то вроде того, что мир коммерции притупляет наше восприятие. Он говорит: «Наберись терпения, голубушка. Терпение! За один день ты не сможешь понять, как надо жить. Даже я этого не знаю, — говорит, — и половина человечества этого не знает, но мы должны стараться этому научиться. Мы все еще ощущаем на себе результаты двух мировых войн, только не отдаем себе в этом отчета. Надо говорить с людьми, — говорит, — и смотреть, и слушать, и задавать вопросы». Но, господи, откуда я знаю, какие надо задавать вопросы и как говорить с людьми? И тогда он ужасно сердится. Зато иногда он бывает такой милый…
Миссис Брайант: Вот уж тоже не знаю, о чем он говорит. Ты лучше, дочка, пеки поскорей свой пирог, а то через час уже отец приедет.
Бити: Какой у человека смешной нос и какие смешные уши. И руки, и ноги…
Миссис Брайант (выключая радио): Довольно с меня этой дряни.
Бити: Мама! Я готова убить тебя, когда ты так делаешь! Ничего удивительного, что я ничего ни о чем не знаю. Ты меня ничему, ничему стоящему не научила. Я ничего не знала о том, что делается в мире, потому что ты всегда выключала последние известия. Я никогда не читала хороших книг, потому что у нас в доме их никогда не было. Я никогда не слышала никакой музыки кроме танцевальной, потому что ты всегда выключала классическую. Я даже не умею как следует разговаривать, потому что ты никогда ни о чем, кроме пустяков, не говорила.
Миссис Брайант: Да что в тебя бес что ли вселился?
Бити: Боже милостивый! Ты прожила всю жизнь на лоне природы, но в тебе нет… нет ни капли… ничего возвышенного. Ты проводишь все свое время среди зелени полей, выращиваешь цветы, вдыхаешь чистый воздух, и в тебе нет ни капли возвышенного. Ты только говоришь и говоришь все время об одном и том же, твоя голова забита пустяками, и ты ничего вокруг себя не видишь. Что ты мне дала, чему научила?
Миссис Брайант: Да что ты, дочка, что я — учительница, что ли?
Бити: Ты только мне мешала. Ты не открыла передо мной ни одной двери. Даже его мать больше заботится обо мне, чем ты. Она мне сказала: «Бити, почему бы тебе не поступить в вечернюю школу, ты смогла бы тогда чему-нибудь научиться и перестать работать официанткой». «Учись, — говорит, — ты никогда об этом не пожалеешь». А ты? Разве тебя когда-нибудь интересовало, кем я буду работать, буду ли я учиться? Ты даже не понимаешь, что мне нужно учиться.
Миссис Брайант:Я тебя кормила. Я тебя одевала и обувала. Я вывозила тебя к морю. Чего же ты еще от меня хочешь? Мы ведь простые деревенские люди.
Бити: Какая разница, деревенские или городские? Все городские девушки, которые со мной работали, ничуть от меня не отличались. Когда я работала в лагере отдыха и мы с другими девочками садились писать письма, то мы подолгу обсуждали то, о чем писали. В этом лагере отдыха столько происходило разных событий, а мы не умели даже этого описать. Господи, ну как я приведу Рони в этот дом!
Миссис Брайант: Скажи пожалуйста! Если наш дом не подходит твоему Рони, то пусть…
Бити: Да нет, вы-то ему понравитесь. Ему почти все нравятся. Он говорит: это мы, молодые, должны стать другими. А те, кто что-то знает, должны взять и научить тех, кто не знает.