В машине на обратном пути Шкирич сказал: «Вот видите, эту некондицию делали умышленно: ведь каждый двигатель — сто пятьдесят рублей, а вы не догадывались. И ваш бывший начальник еще пытался все свалить на вас». «Ничего он не пытался,— возразил Юшков.— Это наша обычная бесхозяйственность, он знал, что мне за это ничего не будет. Он выгораживал меня и еще будет выгораживать». «Почему еще будет? — благодушно поинтересовался Шкирич.— Разве есть за что?» — «Вас бы на его место».— «В тюрьму?» — «Нет, на место снабженца».— «В каждой работе свои трудности, Юрий Михайлович». Шкирич посматривал на улицы за стеклом. Туман разошелся, и снова вспомнилась Юшкову комната, в которой сняты для стирки шторы, голая и посветлевшая. «Плохо вы делаете ее,— сказал он.— Я вам сколько наговорил, а вас только одно интересует: брал я взятки или нет». «Ну вот,—сказал Шкирич.— Все у вас кончилось благополучно, а вы нервничаете».
В прокуратуре Шкирич выписал командировочное удостоверение, сказал Юшкову, где тому выплатят деньги за проезд, и попрощался с ним.
Утром Юшков приехал на завод и узнал, что кончились двигатели. Правда, уже пришла по железной дороге новая партия с АМЗ. Грузовики и электрокары везли ее с платформ прямо на сборку. Там были и Хохлов и директор завода Дулев, Фаина и кладовщица тоже были там. Всполошенный присутствием высокого начальства, замотанный и обалдевший мастер сборки сказал Фаине: «Это не работа. Какой он ни был, Белан, пусть он себе карманы набивал, но нас он всегда обеспечивал».
Хохлов отвел Юшкова в сторону, к стеллажам, где плыли по воздуху, спускаясь вниз, автомобильные кабины и топливные баки. Они сели на деревянные ящики. Голубые кабины, проплывая мимо, почти касались головы Хохлова. Юшков сказал: «У нас пустые склады. Завтра все здесь может остановиться».— «Рассказывай, что в Москве»,— попросил тесть. Выслушал, помолчал. «Говоришь, Белан испугался, что тебя подозревают? М-м-да. Он такой. И не жадный как будто. Но зарвался. Наделал он нам делов».— «Да как будто пронесло уже»,— сказал Юшков. Тесть невесело усмехнулся: «Только начинается, Юра. С тебя, конечно, взятки гладки».— «Разве вам что-нибудь грозит?» — «Ты думаешь, меня не тягают? За халатность. Видел, как Дулев сегодня со мной?» «Нет... — Юшков удивился.— Ничего не заметил».— «Я для него конченый человек. Ему уже пора реагировать. Я не в претензии. Его ведь тоже спрашивают: а что вы сделали со своей стороны? С какой стати он станет меня собой прикрывать?» — «Что же он будет делать?» Юшков впервые подумал, что тесть не все рассказывал ему и, наверно, последние недели дались и ему нелегко. Наверно, и тогда, на рыбалке, он многое уже знал и все понимал. «Что Дулев будет делать? Найдет мне какое-нибудь спокойное местечко до пенсии... — Хохлов посмотрел на Юшкова, хмыкнул, хлопнул по плечу.— Ничего, Юра. Авось пронесет. Пока будем работать, Тут, кстати, следователи тебе работенку подбросили: справку о некондиции им дай». Значит, не забыл-таки Поздеев. Юшков повторил: «У нас пустые склады. Надо что-то делать. Я не могу ни людей посылать, ни сверхурочные оплачивать. Остается штрафовать поставщиков, обострять отношения. Как и положено, кстати, по инструкции». «Валяй,— махнул рукой тесть.— Только не зарывайся». Он не помнил, что Юшков предлагал ему это пять или шесть лет назад.
Несколько дней спустя в кабинет Юшкова вошел Чеблаков. Три последних недели они почти не разговаривали друг с другом, и Юшков удивился. Чеблаков держался так, словно этих трех недель не было. «Как жизнь, старик?» — «Кручусь».— «Старик,— Чеблаков скромно потупился,— был разговор с Дулевым. Мне предлагают место Федора Тимофеевича. Вот так». Юшков не сразу нашелся. «Поздравляю... С тебя бутылка... Да что бутылка — банкет с тебя».— «В тридцать шесть лет заместитель генерального директора — страшновато, старик. Это я только тебе. Но ничего. Вдвоем с тобой мы как-нибудь, а?» — «Не знаю,— сказал Юшков.— Я сейчас действую по инструкции, без толкачей, без кумовства...» — «Старик, теперь только так. Ты просто повторяешь слова Дулева».— «Ну-ну».— «Что тебе надо?» — «Запас на складах. Будет запас — будем думать».— «Где же его взять, запас?»
Юшков рассказал то, что пытался объяснить Поздееву. Показал справку. Чеблаков оценил. «Это уже разговор, старик. Это хороший разговор. По рукам».— «И еще одна просьба. Дай мне зама»,— «Найдем».— «Дай мне Игоря Кацнельсона».— «А от Валеры Филина ты откажешься?» — «Он не пойдет».— «Я его уговорю. Все же будет свой парень». «Нет уж,— усмехнулся Юшков. — Если б у тебя в баньке париться, тогда конечно. А так... Ты уж мне дай Игоря». «Игорь — теоретик.— Чеблаков пожал плечами.— Ему в НИИ место. Зачем он тебе?» — «Он больше десяти лет на производстве. Он будет приходить сюда по утрам первым и уходить последним».— «Смотри, старик,— неохотно сказал Чеблаков.— Тебе виднее. Если он тебе нужен — пробьем».— «Фу ты черт!— вдруг удивился Юшков.— До чего ж ты вовремя пришел. С тестем я бы не сладил. А с тобой у нас, может быть, и получится».— «Я всегда прихожу вовремя, старик»,— сказал Чеблаков.