Признание означало только одно — брат куда-то серьезно вляпался.
Оказалось, Мирон пристрастился ставить ставки на спорт. Сначала это было наподобие милого увлечения, затем дошло до того, что пока родители благополучно отдыхали в Турции, он сдал в ломбард приставку, ноутбук, телевизор и даже фен матери. После произошедшего, родители даже не наказали брата, только спокойно поговорили и попросили остановиться играть в дорогостоящие игры. Конечно же, Мирон даже и не думал тормозить, плюс, к ставкам подключились и другие увлечения с деньгами, о которых мы мало что знали, но воочию наблюдали, как из квартиры пропадают ценные вещи.
Когда Мирон продал собственную хорошую немецкую машину, подаренную семьей на восемнадцать лет, мать наконец-то забила тревогу. Однако, брат совершенно никого не слушал и не желал прекращать свои игрульки. Ситуация накалилась до того, что в очередной ссоре, у отца случился сердечный приступ и он загремел в больницу. Разочарование в сыне было огромным, папа не мог спокойно наблюдать, как Мирон наплевательски относится к его просьбам с матерью и продолжает просаживать остатки кровных денег и вещей.
Спустя неделю после приступа отца, Мирон пришел избитый и, усевшись на кухне, стал плакать. Слез избалованного брата я никогда не видела и сердце сжалось. В конце концов, не только он виноват, что вырос таким бестолковым разгильдяем, вина родителей также была огромна, это они приучили сына получать от жизни что угодно, и когда угодно, ни в чем себе не отказывать и идти против всех, ради своих желаний.
— Меня убьют, Аля, — обращается ко мне брат. — Меня сто процентов накажут. Я задолжал огромные деньги и не представляю как мне быть, — хлюпая носом произносит Мирон, ожидая моей реакции.
— Сколько? Давай помогу, только обещай, что ты остановишься, выносить из дома уже категорически нечего, отец в больнице, мать на грани нервного срыва, может быть, прекращай. Чего ты добиваешься? — обращаюсь нервно, понимая, что он не услышит моих просьб, однако Мирон хватает меня за руку, сжимает крепко ладонь, и начинает причитать.
— Я умоляю тебя, помоги мне. Мне не к кому обратиться. Боюсь, если батя узнает, то уже не выйдет из больницы, он очень слаб. Властный обещал, что спишет долг, если я пришлю ему тебя на отработку. Помоги мне! — умоляюще смотрит на меня, в глазах слезы.
— Какой еще Властный, не понимаю, — одно имя вызывает жуткую панику. — Это тот, кому ты должен денег?
— Тот, кто предложил списать мои долги, если ты выполнишь все его пожелания. Он сам предложил отправить к нему сестру, — опустив глаза, заканчивает Мирон.
Раздраженно выдергиваю руку и ловлю от возмущения ртом воздух.
Он мне что предлагает?
Отработать долги за чертовы игры проституцией? Совсем обалдел?
— О какой сумме речь? — интересуюсь ледяным голосом.
— Денег не хватит даже если родители продадут квартиру. Плюс — я стою на счетчике. Каждый день растет процент за пользование деньгами, — удивительно, но наглый братец еще и краснеет. Вот уж не думала, что в нем остались крупицы совести.
— И что мне нужно будет делать? — нервно сглатываю.
— Властный расскажет тебе сам. Знаю только, что он любит играть с женщинами и получает от этого огромное удовольствие. Он обещал оплатить все кредиты, которые я набрал, и списать суммы, если ты отработаешь долг. Спаси меня, Алина. Мне больше не к кому обратиться.
В тот вечер я ничего не ответила брату, но пообщавшись с родителями, наконец-то поняла, в какой безнадежной финансовой яме оказалась вся семья по вине Мирона. Что же, видимо, наступил тот момент, когда нужно снова прыгнуть через свою голову, чтобы доказать родителям, что я на что-то, да годна.
Стою перед входом в особняк и ощущаю непроизвольный тремор рук.
Властный вызывает во мне неосознанный и неподвластный страх. Еще бы, в его распоряжении моя жизнь и свобода, как бы высокопарно не звучало, но так и есть. Чтобы мужчина списал долги, нужно выполнить все условия, а какие они — решать лишь ему. И именно этот момент пугает. Я не могу знать, какие мысли роятся в мозгах чужого человека.
Дверь открывает помощник Захара и смотрит на меня с ироничной улыбкой, конечно, ему приятно осознавать, что его хозяин оказался прав, я снова тут, и снова с просьбами. Поднимаемся на второй этаж, идем вдоль темного коридора в кабинет Властного. Дежавю.
Снова стою перед массивным столом мужчины, а он наблюдает за мной с ухмылкой.
— Привет, Алина. Как доехала? Как настроение? — спрашивает Властный.
Не думаю, что ему интересно знать ответы на поставленные вопросы, скорее уточняет, чтобы показаться вежливым и учтивым.