Рихард соизволил-таки завернуться в простыню и сел на ковер, который услужливо расстелили прямо на земле.
– Ну? – потребовал ответа король драконов и указал менестрелю на край ковра, разрешая присесть рядом. – Говори.
– Говорить я не обучен…
– Обманул, значит? – Рихард оскалил белоснежные зубы, будто и правда собирался откусить менестрелю голову.
– …я умею только петь, – закончил музыкант. – Поэтому спою.
Он поудобнее устроил лютню на колене и запел приятным баритоном, простенькую песенку вроде тех, которые поют вилланы, когда выпьют лишнего. Певец начал с места в галоп и с первых же строк поведал королю и придворным, что есть на свете прекрасная девица, у которой кожа золотистая и румяная, брови и глаза черней ночи, и тьма кудрей соперничает чернотой с чёрным руном, которое ниже живота, что нежней бархата. Но ещё нежнее – алые губы, чей поцелуй разожжёт в сердце солнце.
После каждого куплета повторялся припев – всего две строки:
– Безжалостен огонь прекрасных глаз,
Но разве это остановит нас?
Король Рихард слушал внимательно, по-кошачьи прищуривая глаза, ухмыляясь углом рта, и в такт музыке пристукивая ладонью по колену. Придворные тоже оживились, и кое-кто начал даже вполголоса подпевать менестрелю.
Но когда песня закончилась, король ни разу не хлопнул в ладоши. Прошло несколько томительных секунд, во время которых придворные боялись дышать, а потом его величество проворчал:
– Песенка – дрянь. Если и девица такая же, тебе всё-таки придётся распрощаться с головой.
– Смертные казни запрещены вашей Правдой, – напомнил менестрель.
– А, точно, – лениво протянул король драконов. – Ну тогда ограничимся ушами. Или вырвать тебе язык?
– Пусть песня моя не слишком вам понравилась, – менестрель побледнел, хоть и держался с отчаянной храбростью, – но девица, о которой я пою – выше всех похвал.
– О, так ты вспомнил, что и говорить умеешь? – нехорошо усмехнулся король. – Тогда отвечай, о ком речь. Я знаю всех нынешних принцесс. Но что-то не припомню такой сказочной красотки, о которой ты мне тут врёшь.
– Конечно, вы не слышали о ней и тем более – не видели, – теперь менестрель заговорил торопливо и даже подался вперёд, с готовностью заглядывая королю в глаза. – Просто у принцессы есть брат, который хоть и молод, но дерзок не по годам. Он правит от имени своего престарелого отца, и король слушается его, как малый ребенок. Принц не желает выдавать свою сестру замуж, запер ее в монастыре…
– Монашка? – захохотал король.
– …но на самом деле, – продолжал менестрель, не понимая, откуда такая королевская весёлость, – на самом деле, принц просто прячет это сокровище от драконов. Я сам слышал, как он сказал, что его сестра должна достаться самому достойному мужчине, а он таковых ещё не встречал.
– Вот как? – произнёс король ещё более ласково. – Что ж, ты заинтересовал меня. Как зовут это сокровище, и где мне её найти?
– Это принцесса Солерно – Аранчия, – с готовностью выпалил менестрель.
– Принцесса-Апельсин? – переспросил Рихард. – И правда – принцесса из сказки. Но я не знал, что у старика Атангильда есть дочь. Слышал только про сына, что он женат на дочери короля из Меридо…
– Да, на леди Хильдерике.
– Она тоже красавица, – сказал Рихард словно бы невзначай. – Я встречал ее лет пять назад, когда она невестилась. Я бы ее взял, но ее мать была конкубиной и простолюдинкой, к тому же. Дочерью ткача, что ли…
– Ее мать была дочерью королевского портного, – подсказал менестрель. – Леди Хильдика хороша собой, но по сравнению с принцессой кажется дурнушкой.
– Какое сокровище живет рядом, – промурлыкал Рихард. – Но что-то мне подсказывает, что не просто так ты пришел рассказать мне о девице. Кто подослал тебя? Может, эта самая хваленая принцесса? Захотела в мужья лучшего из королей? – он приосанился, оглядываясь, и его слуги с готовностью засмеялись, поддержав шутку.
– Леди Аранчия ничего не знает, – менестрель тоже засмеялся, но это был злой смех. – И вы напрасно подозреваете меня. Я всего лишь рассказал то, чему сам был свидетелем.
– Значит, ты её видел – кожу там, которая золотистая, руно пониже живота и всё такое, и твоя песенка имеет кое-что правдивое, – догадался король.
– Я видел её так же, как вижу теперь вас, король, – менестрель многозначительно окинул взглядом короля, который валялся на бережочке, прикрыв простынёй только чресла.
Рихард проследил взгляд музыканта и почесал указательным пальцем лоб, изобразив глубокую задумчивость.