И словно оказалась в печи. Волна жара ударила ей в лицо, высушила губы и рот. Элина отпрянула; вся решимость разом улетучилась. Вечное пламя, взревев, устремилось под своды купола, к распростершей крылья золотой статуе Феникс. Жрецы полукругом стояли у ямы с огнем, распевая хоралы.
Посреди пламени на амвоне восседал, скрестив ноги, мужчина. Спина прямая, голова склонена. Верховная жрица Сайна в шитом зо́лотом платке стояла перед ступеньками и кидала в Вечное пламя лепестки лотоса. Огонь вспыхивал ярче, жар усиливался. Но мужчина даже не шевелился.
Неудивительно, что люди боялись ее отца.
Задержавшись за спинами жрецов, Элина преклонила колени. Грудь сдавило, будто у пустынной птицы на столе мясника. Ладони вспотели. Элина обтерла их об ноги и поморгала защипавшими глазами. Усилием воли она заставила себя сидеть смирно и не ерзать, неотрывно глядя на Вечное пламя, как бы оно ни слепило.
Дозвучал последний гимн, и верховная жрица опорожнила в яму кувшин воды из горных родников.
Затем она открыла книгу в редком для Сайона кожаном переплете, разгладила страницы.
– Здесь восседает наследник Алабора Раванса, единственного истинного короля, избранного небесами привести народ свой в землю обетованную, – нараспев прочла жрица. – Да благословит Феникс своих верных последователей. Да очистит пепел Ее наш взор от злобы и ненависти. Да пребудет благодать Ее с тем, кто хранит наследие Ее.
Король Лио поднялся. Зола осыпа́лась с его плеч, пока он спускался с амвона. Верховная жрица взяла щепотку толченой киновари и пальцами провела на лбу правителя три косые черты.
– Феникс, благослови избранных, – произнесла жрица.
– Избранных благослови, – хором отозвались Элина с отцом.
Лио принимал подношения жрецов, прикладывая их к губам: цветки лотоса, граненый горный хрусталь, лепестки пустынной розы. Элина неспешно поднялась. Сайна заметила ее и улыбнулась. Элина склонила голову, и жрица мягко коснулась ладонью ее лба.
– Став королевой, ты тоже будешь восседать посреди пламени, – сказала она, и морщинки вокруг ее глаз углубились.
– Благодарю, Сайна… – отозвалась Элина и тут же ощутила на себе отцовский взгляд.
Король, вероятно, услышал в ее голосе нотки неуверенности: как ни старалась, она не могла усидеть посреди Вечного пламени – даже удержать огонь на ладони. Не могла вынести жара.
– Элина, – позвал отец, и она обратилась к нему.
Лио был стройным и прямым, словно кедр, могучим и крепким, словно гора, с высоким породистым лбом, который Элина от него унаследовала. Ему было больше пятидесяти оборотов, но возраст никак на нем не проявлялся, если не считать проседи на висках. Возможно, сказывались недюжинное здоровье и закалка в Вечном пламени, а возможно, необходимость править королевством, которому постоянно что-то угрожает: то войны и бунты, то фанатики-революционеры и завистливые соседи. Однако когда Элина наклонилась, принимая отцовское благословение, и почувствовала на голове тяжелую длань, то поняла, что король удерживал власть не благодаря хитрости и упорству. Нет, причиной была гибель утратившей рассудок жены: вместе с ней умер и его страх.
Отец Элины не боялся ничего и никого. И это делало короля-феникса человеком крайне опасным и безжалостным.
Пол задрожал, и одна из каменных плит отъехала в сторону. По открывшейся лестнице жрецы удалились в свои подземные кельи; осталась только верховная жрица.
Она вложила в руку Элине небольшой предмет, завернутый в лист.
– Это дар Бессмертной.
Верховная жрица приходилась ровесницей отцу Элины, если не старше. Вокруг глаз разбегались морщинки, но в остальном ее кожа была гладкая и свежая, а взгляд – ясный и мудрый. Вообще, вся она казалась какой-то неестественной, будто нездешней – и от этого порой становилось не по себе. Элина кивнула, принимая подарок. Верховная жрица поклонилась и тоже удалилась под землю.
Лио опустился на колени перед ступеньками амвона. Элина приняла такую же позу и вместе с отцом стала смотреть на Вечное пламя. Жар щипал лицо, в горле першило от золы, но это не мешало видеть в огне величие и красоту. Танец всполохов завораживал. Огоньки то и дело припадали к лапам Феникс, будто преданные и покорные слуги. Да, пламя несло разрушение. Но умело оно и любить.
– Не ожидал узнать, что ты была на митинге, – сказал король. – Думал, ты золотошапочников терпеть не можешь.
– Могу, – соврала Элина. – Мне просто неприятны… их методы. Однако я решила наконец разобраться, почему ты считаешь этих людей столь важными для нашего правления.