«Мать моя золото, она владеет унсунгом!»
Яссен знал эти стойки, когда вес тела удерживается не на пятках, а на носках. Однако кружение принцессы по арене напоминало еще и танец. Песчаный вихрь на ветру. Ноги двигаются легко и быстро, руки подняты и напряжены. В одно мгновение она готова отскочить, увеличивая дистанцию, в другое – рвануться вперед и заехать коленом в челюсть.
Яссен встряхнул и размял кисти. Обожженная рука по-прежнему ныла, а от локтя расползалось онемение. Он понимал: Элина ищет возможности нанести удар, как и он только что в схватке с Фермой.
Их взгляды встретились, и время на мгновение прекратило свой ход. Глаза Элины пульсировали холодной яростью, будто готовые вспыхнуть угольки. Но было в них и кое-что еще. Страх.
Всякий боец перед спаррингом нервничает, а кто утверждает обратное – врет. Однако нервничать не значит бояться. Страх – удел солдат, воров, убийц. Вися на уступе над бушующим морем, Яссен чувствовал именно страх. Боятся те, кому есть что терять.
А что боится потерять наследная принцесса Раванса?
Песчаные столпы гудели и вихрились. Яссен сделал обманный шаг влево – настолько очевидный, что, когда Элина возникла справа, он едва успел приготовиться к удару.
Прямой рукой она врезала Яссену по ребрам, отчего из легких вышибло воздух. Он отпрянул. Песок, шипя, осыпался. Элина пошла в наступление, Яссен откатился в сторону. Принцесса двигалась легко и уверенно. Яссен попытался ее упредить, схватив за руку, но она распознала маневр и коленом блокировала выпад.
Тяжело дыша, он отскочил от очередного удара. Элина усмехнулась. На этот раз, когда она ринулась вперед, Яссен сделал шаг навстречу и принял удар ногой в живот. Тело пронзила боль, дыхание перехватило. Дальше все прошло быстро; не встречая сопротивления, Элина принялась осыпать Яссена градом пинков и тычков.
В каждом выпаде чувствовались точность и расчет. Яссен вскинул руки, защищая лицо, а Элина, развернувшись, с размаху засветила пяткой ему прямо в грудь. Яссен полетел на песок.
– Довольно! – послышался окрик Сэмсона.
Сквозь пелену перед глазами Яссен увидел, что друг стоит у самой стеклянной перегородки. Его губы были плотно сжаты.
– Думаю, ваше высочество, на этом испытание можно прекратить.
Элина встряхнула руками и посмотрела на Яссена, который, распластавшись по черному песку, ловил ртом воздух.
– В следующий раз, убийца, – очень тихо, только для него одного, проговорила принцесса, – пользуйся унсунгом, а не прикидывайся куклой для битья.
Поморщившись, Яссен стукнул себя кулаком по груди.
– Рад служить, ваше высочество.
Элина замерла. На мгновение по ее губам как будто пробежала улыбка, но тут же лицо принцессы посуровело.
– Привести его в порядок, – приказала она, оборачиваясь. – Побитый охранник мне в свите ни к чему.
Элина вышла с арены, что-то бросила Сэмсону за стеклом, потом удалилась в сопровождении Фермы. Только после этого Яссен медленно поднялся на ноги. Грудь сдавливало от боли. Очень давно он не подвергался подобному избиению – и последний обидчик был уже мертв.
Сэмсон дождался, пока Яссен примет душ и переоденется в чистое. Распорядитель арены приняла у него трико и с сочувственным видом протянула кусок льда. Яссен приложил его к щеке.
– Рука, – сказала распорядитель вполголоса. – Тебе нужно показаться врачу.
– Спасибо, обязательно.
Женщина лишь покачала головой.
– Все вы так говорите…
С этими словами она ушла. Яссен остался наедине с Сэмсоном.
– Прости, – сказал друг после некоторого молчания.
– Все в порядке.
– Нет, Касс, не в порядке. – Сэмсон покачал головой. В глазах у него зажегся тот же дерзкий огонек, как и в ту ночь, когда он пообещал вытащить Яссена из лап арохассинов. – Я дал слово, что спасу тебя, но эти люди…
– У меня есть когти, Сэм. Хватит жалости. – Яссен бросил лед в мусорную корзину и сжал другу плечо. – Если мы всё это выдержим, то ты станешь королем, а меня помилуют.
Сэмсон открыл рот, как будто хотел что-то возразить, но лишь вздохнул.
– Ты прав. Иди, тебе полагается отдых. Я пришлю за тобой позже.
Яссен хлопнул друга по спине и ушел, оставив его одного в освещенной голубым светом каморке.
Он быстрым шагом направлялся к себе в комнату, стараясь не замечать слуг, удивленно пялившихся на его изукрашенное кровоподтеками и царапинами лицо. Яссен подвернул рукав. Отметины на руке изменились: покраснели и стали теплее на ощупь. Он чувствовал, как жар медленно, с покалыванием поднимается вверх от пальцев к плечу.
Перед глазами поплыли черные точки. Яссен как раз успел свернуть в коридор, ведущий к его комнате, когда мир вокруг начал вращаться. Яссен пошатнулся, колени у него подкосились. Во рту стало металлически солоновато.