— Соня, давай поговорим начистоту, ведь нам, возможно, предстоит работать вместе, — Майк нежно коснулся ее лица.
— Ну хорошо, мистер Норман. Вы наверное удивитесь, узнав, что моим хозяевам ничего не известно о том, что вы назвали «робингудством»?
— Честно говоря — да.
— Для них я лишь смазливая девчонка, в совершенстве владеющая русским языком, которая будет служить прикрытием для знаменитого сыщика. Но как бы они этого ни желали, я прежде всего — человек со своей судьбой, со своими пристрастиями.
Когда-то давно, еще в колледже, мою подругу изнасиловали «накачанные» парни, с отвратительными бычьими шеями, гипертрофированными мышцами, в совершенстве владеющими каратэ. О, они это показали на наших мальчишках, пытавшихся заступиться за нее.
Я была рядом, но ничего не смогла сделать против грубой животной силы. Вот тогда я, по-настоящему, возненавидела их. Потом мне на глаза попалась старинная японская гравюра, изображавшая бой каратиста с самураем у подножья священной японской горы Фудзиямы. И тогда я поняла, что наступил век этих проклятых животных с накачанными мышцами. Образ человека-быка с огромными мышцами вторгся в кино, пришел на телевидение, на обложки книг.
Так продолжалось до тех пор, пока не появились в продаже газовые баллончики. Если Господь сотворил людей, то газовый баллончик сделал их равными. Наступила новая эра. Точно так же как каратэ развенчало холодное оружие, газовый баллончик развенчал все их мышцы. Я поливала их как блох, как тараканов, и они валялись у моих ног, — девушка стиснула хорошенькие кулачки.
— Соня, а зачем тебе понадобился этот несчастный толстяк — Задов?
— Он исколол колеса моей машины, — неожиданно она залилась звонким заразительным смехом, от которого не удержался даже суровый детектив.
— Слушай, Соня, — сквозь смех кричал Норман, — знаешь как тебя окрестили в полиции? «Король газовых баллончиков».
— Правда? А как ты «арестовал» мою куклу на колесиках!
— Тихо!!! — Норман приник к наушникам. Впрочем и без их помощи уже можно было расслышать тяжелый топот, доносившийся с чердака и из подвала здания. Это была шайка Гориллы.
— Соня, если мы выпутаемся из этой переделки, я поеду с тобой в Россию, а сейчас позволь поцеловать тебя. — Майк порывисто поцеловал пухленькие губы девушки.
Топот, нарастающий как гул приближающегося водопада, грозно сотрясал стены дома. Норман выхватил револьвер.
— Не надо, Майк, я справлюсь сама, — Соня вскочила с кровати.
— Ты с ума сошла, прячься! — закричал детектив.
— Страхуй меня, Майк! — Соня отважно шагнула навстречу ворвавшимся в спальню «мордоворотам», а Майк шагнул за занавеску.
— Чтоб я сдох, баба! — Пораженный Горилла уставился на девушку, — так это, ты, шлюха сдала меня легавым! — Бандиты, нахальные парни с «накаченными» мышцами обступили Соню, словно тренажер, на который они хотели влезть все сразу. Майк поднял револьвер, прицелился в голову Гориллы.
— Хватай ее братва! — заорал Джек.
Руки шпаны, как щупальца осьминога, потянулись к девушке. Но вдруг что-то произошло. Изогнувшись змеей, ловкая, стремительная и непредсказуемая в своих движениях, словно шланг, вырвавшийся из рук садовника. Соня принялась поливать газом нападавших из нескольких баллончиков одновременно. Через минуту все было кончено. Не веря своим глазам, Майк шагал через валявшиеся как дохлые тараканы в банке бандитов.
— Идем отсюда, Соня, нам здесь больше нечего делать. Нас ждет Россия, — взяв Соню за руку, Норман вывел ее на улицу.
Начать свою «работу» в России Майк решил с Санкт-Петербурга. Тому было много причин: во-первых, он неплохо знал этот город, во-вторых, лучшего места для объяснений в любви он просто не мог представить, а любовь нуждалась в декорациях ничуть не меньше, чем самый волнующий и прекрасный спектакль. Майк поморщился при одной мысли о том, что ему пришлось бы объясняться с Соней в любви в обшарпанных кварталах Гарлема или Бронкса. Стрелка Васильевского острова, Ростральные колонны, Эрмитаж, равелины Петропавловской крепости взывали к самым возвышенным чувствам.
Весь первый день шикарная пара, одетая по последней нью-йоркской моде провела среди архитектурных перлов Санкт-Петербурга, и Майк, как опытный стратег, выбирающий поле для решающего сражения, со всей серьезностью выбирал место для предстоящего объяснения в любви. Была ли это любовь? Или он — вечный странник принял отблеск льда на краю снежной пустыни за приветливое окно хижины?
К вечеру, усталые, но полные впечатлений, они вернулись в маленькую квартирку, снятую в целях конспирации на Канонерском острове.
Пока Соня готовила скромный ужин, Майк изучал местную прессу. Фотографии взорванных зданий, растерзанных людей, сожженных машин наводили на грустные размышления. Не верилось, что этот прекрасный город находится в руках преступных сообществ. Здесь каждый ларек, каждый бизнес был обложен данью рэкета. По туманным намекам прессы можно было лишь догадываться о существовании разветвленной системе подкупа, позволявшей преступникам сухими выходить из воды. «Ну и работенка мне досталась на этот раз», — вздохнул детектив.
— Майк, прошу к столу.
Норман поднял голову. Лучезарная прелестная Соня в белом передничке! Уют скромной квартирки с фикусами на окнах! Другая, совсем другая жизнь. Подобно рыбе, своими выпученными глазами разглядывающей сквозь стекло аквариума странный мир людей, он смотрел на окружающее глазами обитателей квартирки таких же беспомощных и беззащитных как эта рыба.
— Минутку, сейчас иду, — скомкав конфетный фантик Норман привязал к нему длинную нитку, и опустив шуршащий комочек в щель между стеной и кроватью Сони, как ни в чем ни бывало прошествовал на кухню.
За чашкой русского чая Майк продолжал любоваться Соней, удивляясь ее обаятельному немногословию. Глядя на нее, он улыбался загадочной улыбкой паука, неспешащего присосаться к попавшейся бабочке.
Чувственность Майка, его нескромные взгляды отпугивали Соню. Почти с девственной робостью, преодолевая сомнения, она отправилась наконец в постель, опасливо поглядывая в другую сторону комнаты, где стояла кровать Майка.
Какое-то время они лежали молча и Майк готов был биться об заклад, что под подушкой девушки лежит не меньше двух газовых баллончиков, которыми она пользовалась виртуозно. Лисичку нужно было выманить из норы. Майк нащупал кончик нити и слегка потянул за него. Услышав шорох, Соня насторожилась, «Мышь! Прямо у меня под кроватью!» — она поджала ноги и от Майка не укрылось легкое шуршание одеяла. «Ага!» — он шевельнул нить сильнее. Послышался женский визг и шлепанье босых ног.
— Майк, там мышь!
Соня нырнула к Норману под одеяло, дрожа прижалась к нему. Что оставалось делать бывшему каскадеру! Куда исчезли его романтические мечты об объяснении в любви возле Ростральных Колонн! Все получилось намного проще, чем можно было ожидать…
«Красота — это еще не все, из чего состоит любовь, также как деньги — не все из чего состоит жизнь. В этом несомненное сходство красоты и денег. Впрочем, деньги могут давать красоту, а красота — деньги. Черт побери, так недолго стать циником», — Майк осторожно вытащил свою руку из-под прелестной головки спящей Сони. Да, она была необыкновенно хороша, но соприкосновение тел не стало соприкосновением душ. «Ну что же, может быть это и к лучшему. Тела — всего лишь физические предметы. В отличии от душ, они отделяются друг от друга легко и безболезненно».
— Ты куда, Майк? — Приподнявшись на локте Соня недоуменно смотрела на одевающегося Нормана.
— На петушиную охоту, — невозмутимо ответил детектив, — каждый лесной петух охраняет свою территорию. Учуяв конкурента, он опрометью бежит с ним расправиться и попадает в петлю.