Они оказались на кухне. Человек с усиками успел переодеться в синий адидасовский спортивный костюм и теперь сидел за столом и пил черный кофе из яркой фаянсовой кружки. Увидев на пороге своей кухни незнакомых людей, он изумленно вытаращил глаза и потянулся за лежавшим на столе хлебным ножом. Миша Молоток, не дав ему опомниться, ударом ноги вышиб из-под него табуретку и несильным прямым тычком свободной правой руки отправил в угол кухни.
Грохнувшись на пол, человек с усиками охнул и остался сидеть в углу, изумленно таращась на незваных гостей.
– Что ж ты так плохо гостей принимаешь? – осведомился Миша. – Сесть не предложишь, кофе не нальешь?
– Да вы, я вижу, и без приглашения в чужом доме хорошо управляетесь, – ответил хозяин квартиры, справившись наконец со своим голосом.
– Ну мы тогда, с твоего позволения, сядем, – Миша усмехнулся и сел на шаткую табуретку, с которой только что сбросил хозяина, – сядем и поговорим.
– О чем говорить-то? – спросил хозяин, переводя взгляд с Миши на его подручных. – Вы, ребята, меня, похоже, с кем-то перепутали. Вы, может, к Гринбергу шли с третьего этажа? Он зубной врач, у него точно бабки есть, а я человек бедный, маленький, здесь червончик перехвачу, там рублик подработаю…
– Заткнись! – прервал его Миша, шарахнув кулаком по столу. – Говорить будешь, только когда я позволю. Ни с кем мы тебя не перепутали. Ты сейчас был в клубе у гомосеков?
– Да за кого вы меня принимаете? – мужичонка ударил себя кулаком в грудь, и глаза его еще быстрее забегали, ни на чем и ни на ком не останавливаясь дольше секунды. – Да я с этими педиками никаких дел не имею! Кого хочешь спроси – Витя Скелет реальный пацан, меня на Петроградке каждая собака знает…
– Собаки тебя, может, и знают, – брезгливо поморщился Миша, – ты с ними на одной помойке роешься, а я вот тебя не знаю и знать не хочу! А приходится о такую мразь руки марать.
Он обернулся к одному из своих подручных и сказал:
– Леха, дай-ка мне твою докторскую трубку, она у тебя всегда с собой, я знаю.
Леха, с садистской улыбкой достав из кармана резиновую трубку, набитую свинцовой дробью, шагнул к скорчившемуся в углу хозяину квартиры и просительно взглянул на Мишу:
– Молоток, можно я сам его полечу? Руки чешутся!
– Видел, как пацан в дело рвется? – осклабившись, повернулся Миша к дрожащему от страха Скелету. – Можно сказать, горит на работе! А трубка у него – это класс! Настоящая докторская трубка… от заикания лечит лучше всяких лекарств! Одно плохо – руки-ноги ломает, как карандаши, так что тебе после этого Лехиного лечения очень трудно будет свои рублики-червончики зарабатывать…
– Не надо, ребята, не надо! – захныкал Скелет. – Я же разве что? Я ничего, я как скажете… Ну, был я в этом клубе, так что с того? Я же не по склонности, а только разговор у меня там был с одним человеком… поговорили с ним и разошлись…
– Видишь, Леха, какая у тебя трубочка хорошая! – Миша с усмешкой повернулся к напарнику. – Ты только показал ее человеку, а он уже и вылечился от заикания, поет лучше соловья.
Затем он снова повернулся к Скелету и рявкнул:
– Кто такой? Что за человек, с которым в клубе базарил?
– Черт его знает. – Скелет понизил голос и опасливо огляделся по сторонам. – Гастролер какой-то, кличут Дупель, то ли из Москвы, то ли из Нижнего, а только, по всему видать, человека пришить ему проще, чем пуговицу.
– И что же этому гастролеру от тебя, такого мелкого и незаметного, нужно было? Сам же говоришь – ты все по мелочи, на побегушках, там копейку, здесь пятачок…
– Да вот он все меня и гоняет, – снова заныл Скелет, – то кому-то привет передать, то от кого-то чемоданчик забрать… самому западло или светиться не хочет, вот меня и гоняет…
– Ты мне тут сироту не разыгрывай! – рявкнул Миша. – Ты давай колись, что за чемоданчик забирал! В жизни не поверю, что ты, такой, блин, честный, в этот чемоданчик не заглянул!
– Да, ребятки! – снова заныл Скелет. – Дупель этот – страшный человек, узнает, что я с вами про него базарил, – печень вырежет, боюсь я его, проклятого!
– Тебе сейчас не его бояться надо, – медленно и угрожающе произнес Молоток, – тебе нас бояться надо, он далеко, а мы рядом. А ну, Леха, где твой инструмент докторский?