— Спасибо, Дэвид, Не беспокойся, я не сдаюсь, — соврала она.
Они оба знали, что вернуться Гил Грин ей никогда не позволит.
В этот же вечер Джо Рина что-то праздновал в Бархатной гостиной фешенебельного ресторана «Трентон-Хаус». За столом сидели: его невеста Стейси Ди Мантия, ее отец Пол, а также Томми и его шлюха, которой он заплатил пятьсот долларов, чтобы она составила ему компанию. Французский обеденный зал назывался «La Reserve».[21] Официанта звали Жиро Ле Мусан, шлюху — Каллиопа Лав. Она громко смеялась и называла Томми «самым лучшим жокеем, который когда-либо на ней ездил». Джо уже начинала сердить ее вульгарность, и он собирался что-то сказать по этому поводу, но приблизился метрдотель и прошептал на ухо, что его просят к телефону. Он взял трубку в холле. Звонил Джералд Коэн.
— Просто подумал, что тебе следует знать. Сегодня в вечерней программе Теда Келендера тебя обвинили в убийстве свидетельницы и двух копов.
— Но, Джерри, во-первых, у них нет никаких доказательств, а во-вторых, кто этот дурак, который решился на такое?
— Хитрая Вики. У меня есть запись этой передачи. Я высылаю ее тебе.
— Но она не такая дура, — сказал Джо. — Значит, это ей зачем-то понадобилось.
После ужина Томми и Джо прошли в кабинет управляющего рестораном «Трентон-Хаус» просмотреть запись. По окончании Томми вскипел от злости.
— Чертова сука! Когда она уймется? Я прикончу эту падаль.
— Сейчас же успокойся и перестань сквернословить, — проговорил Джо ровным голосом. Затем забросил ноги в изящных мокасинах на край стола и уставился на свои светло-коричневые шелковые носки из Гонконга стоимостью шестьдесят долларов. — Сейчас мы ничего предпринимать не будем. Ты уловил это, Томми?
— Джо, — взмолился Томми, — ведь несчастный случай может произойти с любым. Идет себе человек как ни в чем не бывало, и на него падает, например, сейф… или вот — машина, полная какого-то дерьма, вдруг наезжает, и трах — получается салат из авокадо.
— Ты ничего не будешь делать. Успокойся, ладно? Я что-нибудь придумаю… мы позаботимся об этом, когда придет время.
Томми считал, что самое подходящее время — это сейчас, но возражать не стал. Они поднялись.
Джо вынул кассету из магнитофона и повернулся к старшему брату:
— Теперь о другом, Томми. Эта копилка спермы, которую ты привел с собой… нельзя ли сделать так, чтобы она заткнулась?
Томми посмотрел на красавца брата. Иногда Джо действовал ему на нервы. Своим великолепным видом, манерами, итальянскими костюмами. С тех пор как ему исполнилось тринадцать лет, единственное, что должен был сделать Джо, — это просто поманить девушку пальцем. Томми подавил злость. Он знал, что младший брат — босс. Так было установлено, когда они были еще подростками, и Томми не собирался сейчас менять порядок вещей. Но бывали моменты, когда Джо его по-настоящему злил.
Было только девять вечера, но Виктория чувствовала себя уже совершенно измотанной. Она полагала, что это от душевных страданий, от того, что произошло в последние два дня, и радовалась возвращению домой, в свою спальню. Надев старую фланелевую пижаму, в которой спала еще до поступления в колледж, она на миг остановилась у фотографии команды поддержки на стадионе. Девятый класс. Она была капитаном команды. Шагала впереди с жезлом в руке, на свитере — большая белая буква W. Единственная на фото, кто не улыбается. Виктория обвела глазами комнату. Здесь она не позволяла себе ни минуты безделья. Упорно училась, не поддавалась никаким искушениям, всегда хотела быть только лучшей. Она попыталась вспомнить хотя бы один момент, который можно было бы назвать приятным, веселым. Нет, эта комната не вызывала никаких веселых воспоминаний. Просто рабочее место.
Мама выбрала для нее белые с голубым обои, на которых были изображены танцовщицы, застывшие в различных позах. Они крутились, подняв руки над головой, выполняя безукоризненные пируэты и па. Виктория вспомнила себя девочкой, когда она, лежа в постели, разглядывала танцовщиц на стене и размышляла о том, каково это танцевать вот так, свободно, забыться во вращении, и никаких забот, страхов и выпускных экзаменов. Она не могла себе этого представить. Вся ее жизнь состояла из сроков предоставления того, сего, пятого, десятого. Она была постоянно что-то должна и никогда не могла оторвать глаз от финишной ленточки. Ни тогда, ни сейчас. «Откуда у меня это, — удивлялась Виктория, — и какую цену пришлось заплатить?» Родители все время пытались найти для нее какое-нибудь увлечение помимо учебы. Не важно какое. Но она тут же обязательно ставила перед собой цель и добивалась ее. Занялась теннисом — и дошла до полуфинала молодежной лиги; стала капитаном команды поддержки болельщиков — и ее команда победила в чемпионате штата. Чем бы она ни занималась, все было четко спланировано и исполнено.