– Вот же, я ж говорил, что не хочу её видеть! – Крикнул Фас.
– А чего ж припёрся?! – Закричала, шелестя сеном Лера.
– Да я, запах этот люблю, и тепло тут, а тут ты!
– Ну, я, и что? Можно и поделить место, вы вон на тот угол сеновала, а я тут.
– Соглашайся, Фас. – Толкнув в плечо, сказал Рерик.
Оба кивнули. И минутой позже уже восседали на сене, гордо засунув по травинке в зубы и навалившись, нога на ногу.
– Хорошо….Уточнил Рерик, ненамеренно шепелявя из-за соломинки во рту.
– Да, ты прав. – Ответила Лера.
– О, кто образовался, королевишна!
– Да нет же, я просто, дружить мне не с кем, а тут вы, а я же не знаю, как дружбу заводить.
Она явно покраснела, создав два красных пятнышка на молочном лице.
– И ты решила орать на нас и заставлять завоевывать? Да вы строптива, мадмуазель! – Сказал с акцентом Рерик.
– Мадму…Кто? Впрочем, неважно, вы будете со мной дружить? Я всё вам буду рассказывать, и радовать вас, в этом же дружба заключается?
– Не только, можно ещё мутузить друг друга, но тебя не будем, ты ж девчонка. – Включился в разговор Фас.
– На том и решили, будем дружить! – Утвердил Рерик и кубарем покатился вниз, смеясь. Лера прижала руку к губам, но потом, увидев, что с мальчиком всё хорошо, тоже засмеялась, и даже Фас улыбнулся во все двадцать коренных и остатки молочных.
Пришлось выбежать из амбара, поскольку Лера предупредила, что папа скоро придёт проверять запасы сена, и стоит покинуть хранилище, ведь Лерин отец жутко не любил, когда кто-то топтал его запасы. Никто не знал почему, быть может, всё дело в том, что сено приятно пахнет и заставляет делать странные вещи всех, от мала до велика. Одни ругают других, за то, что те валяются на плодах трудов половины деревни. А те самые другие и рады, чего ж ещё ребёнку надо – забавы да внимание взрослых и друзей.
День двенадцатый.
Уж почти дюжину спустя.
Коровки страстно поедали сено, опустошая наполненные до краев кормушки, можно сказать, что эти создания оптимистки, ведь, их чаши всегда полны. Такие мысли порой посещают каждого, вот только, всё воспринимается через призму. Сначала, тем искажающим куском стекла служит возраст, затем опыт, а после привыкание. Матушка Фаса привыкла к такой жизни и теперь, каждое утро кормила двенадцать коров, самых разных, от полностью черных, до пятнистых и, почти как кони – гнедых. Фас любил помогать маме, в те дни, когда отец был на работе, а сейчас он каждый день был на работе. Поэтому, мальчик, едва протерев очи от сухих остатков сна, размял суставы и направился в комнату полотенец, где висели разного рода тряпочки, посередине стоял стол, а в углу был проём в полу, уходящий, казалось, в преисподнюю. Фас очень боялся то, что мама и папа называли погребом. Каждый раз, когда кто-то из родителей спускался туда, сын молился за них, чтобы злое чудище не утащило родителей во тьму, навсегда.
Вот и на сей раз, судьба сыграла злую шутку. Мама сказала, что Фас встал очень поздно, мол, уже не время для кормления и пора бы достать заготовки для обеда. Фас стоял, искаженно глядя в пучину черноты погреба, лестница тускловато приглашала в гости – в неизвестность. Матушка уже начинала нервничать, суп почти убежал, и ребенку ничего не оставалось, и он ступил. Тогда открылась страшная правда, разрушившая все опасения. Фас зажмурился и быстро схватил заранее определенную в тусклом свете керосиновой лампы банку огурцов, и вылетел пулей из погреба, оставив позади надуманные смешки и ухмылки демонов темноты. Матушка поблагодарила сына, распыляя истинную благодарность, Фас был горд собой и не нашёл ничего лучше, чем поделиться этим с друзьями.
– Мам, можно я погуляю, с Лерой и Рериком?
– Лера? Дочь хранителя запасов?
– Да, матушка. Эта девчонка с нами теперь водиться, её Рерик позвал.
– А ты что, не хотел с ней общаться?
– Да нет, почему ж, она, просто, не знала как это – дружить. Вот я и, решил помочь, она очень красивая!
– Ты настоящий мужчина, раз замечаешь это в женщинах. – Сказала матушка и улыбнулась, помешивая суп. – Ну-ну, иди, не задерживаю, передай Рерику, чтобы он заходил как-нибудь в гости, ему так нравятся истории Кеннио.