Марта жестом предложила закончить, видя, как тяжелы эти воспоминания, но папа Леры, тоже жестом, отказал.
– В ту ночь, на дом сошёл пласт снега, огромный. Да я чуть с ума не сошёл, весь извалялся в снегу, когда меня удерживали. Ты только представь, я уже реву, как девчонка, и тут ко мне подходит маленькое существо и говорит.
– Почему у тебя такие глазки Папа?
– Она, оказывается, зачем-то убежала на улицу, ловила снежинки, кажется, потом замерзла и пошла греться. Пока все разгребали завал дома, девочка спряталась в амбаре – забралась в тюк сена. Тогда-то я и решил, что она моя иголочка в стоге сена, только искать её больше не хочу. ( Он особенно выделил последние пять слов). Потом она научилась вязать, а через год мы переехали.
Минуту спустя спустилась Лера.
– Папа, тётя Марта, а Фас найдется?
– Конечно, непременно. – Сказали родители в унисон и отправили девочку в комнату.
Они встали у окна.
– Данил, спасибо, что ты сейчас со мной, и твоя дочь, вы не даёте мне потерять надежду.
– У нас на родине это великое имя, значение у него такое же, оно тоже даёт нам сил, как Фас, и, Лера.
День двадцать четвёртый.
Красный подснежник.
Помнится, один представительный добрый старичок говаривал, что-то про метель, да, нечто в таком фасоне.
Гнойная ангина – не самое страшное, что ждало маленького Фаса. Мальчик стучал зубами, сидя в пещерке. Костёр горел, слегка обогревая, не дав замерзнуть окончательно. Несколько больших веток и кресало заставили пещерку затрещать. Рдеющие всполохи во тьме переросли в кострище. Стало теплее. Ровно так же, как и надежда Фаса, понемногу оттаивала.
Большой камень конической формы воздымался к сумеречному потолку гробницы раненых животных. Будто новогодняя ель, камень был украшен ссохшимися остовами зверей. Лишь верхушка была пуста. Ниц теплилась светлая тушка, которая аппетитно распадалась на кусочки в глазах голодного мальчика. Но, Фас был не из тех, кто словно животное кидался на каждый бесплатный кусок. Однако, сейчас ставни принципов могли пасть, ибо Фас не желал стать недостающей игрушкой на этой ели.
Цвет снега стал напоминать японское кимоно, мерцая белизной, и добавляя спелыми вишнями. Узкую талию сложившейся ситуации подпоясывал язычок огня. Он лизал тушку, целуя лицо мальчика щелкающими вспышками щепок в горниле костра. Запасы вышли из строя ещё день назад. Безысходность копала яму, готовясь олицетворить чью-нибудь жизнь безымянным крестом.
Ночь и утомление брали своё. Очи сомкнулись и заставили все ощущения забыться. А утро, вместе с восходящим солнцем, ударили по каменной оси пещерки сверху. Оказалось, что наверху светило ярило, сквозь особое отверстие. На грызенных кромках этого светильника свисал снег, прозрачные сталактиты и ошмётки еловой шубы.
Фас не на шутку проголодался. Всё-таки, жизнь заставляла его подумать о запретном. Мальчик взял тушку кролика, взвесил в руке и вновь усомнился. Жарить было не на чем. За спиной послышался сдавленный хрип.
Вопящие от ужаса глаза уже видели цель, а ноги с руками подчинились инстинктам. В миг оголодавший оказался на вершине камня. Внизу стоял, едва скалясь, облезлый волк. Его глаза не выражали животной ярости. ( Это Фас заметил чуть позже).
– Тоже голодный? – Спросил мальчик у товарища по несчастью.
Волк почесал лапой морду и лёг, готовясь делать то, что лучше всего умеет – ждать. Но Фас тоже был способен на это.
Час-два-три, и решение пришло само собой. Кролик полетел вниз, упал, перевернувшись от удара на спину, вскинув лапки. Волк приоткрыл глаза, тихонько лизнул подарок и начал трапезу. Фас смотрел на это с упоением. Даже в таком положении, он не отчаивался, желая помочь другим.
Зверь доел, а потом, казалось, поблагодарив – ушёл восвояси. Фас очень удивился, и лишь спустя время взглянул ниц.
А на том месте, где лежала тушка, из-под оттаявшего от тепла волка снега вылез цветок. Подснежник. Он побагровел, но был очень красив. Фас решил, что если выживет, то обязательно найдет такие же цветы для мамы. Спускаться мальчик долго не решался, ведь, что тут, что там – всё едино. Но, здесь не было цветка, а там был. Вокруг цветка летали снежинки, всё из того же отверстия падали они на лепестки. Когда ледяные звёздочки пикировали, то они краснели от крови, которой пропитался подснежник.
– Он всех принимает и любит. – Вслух сказал Фас. – Прям таки король! А все его подданные: кролик, волк, даже снежинки. Король поработил и внимание мальчика.