Я рассказал, как всю ночь шел по тропе в том направлении, откуда явилась последняя кучка солдат-северян, и по дороге вызывал по рации базу. Я был цел и невредим, и меня не волновало, что ждет впереди. Я двинулся в ту сторону, потому что ничего другого мне просто не пришло в голову.
Я шел очень долго. Жаль, что мне так много не пройти, особенно в гору, с моими-то коленями. Когда я взобрался на гребень, передо мной открылась лощина в окружении холмов. Сколько же там было вьетнамских солдат! По периметру долины мерцали огоньки костров, на которых готовили еду. Я слышал, как сквозь чашу тащили что-то тяжелое. В глаза бросились грузовые фургоны на здоровенных деревянных колесах, которые волокли люди, впрягшись в сплетенную из веревок упряжь. Другие солдаты везли на велосипедах прицепы, груженные штабелями каких-то ящиков. Кто-то из бойцов поднимал лебедкой на крутой утес, на который не смогла бы взобраться и коза, куски какого-то разобранного орудия — вроде бы старой гаубицы. Через долину шла одна-единственная тропа. Ее сторожи — ли часовые, расположившиеся высоко на деревьях, где были установлены специальные платформы.
То, что предстало перед моим взором, стало для меня полнейшим сюрпризом. Как такое может быть? Мы патрулировали этот район всю неделю и даже не подозревали о столь крупном сосредоточении сил противника. Лейтенант показывал мне фотографии, сделанные в ходе воздушной разведки. А ведь вылеты случались и ночью, проводились на небольшой высоте и с приборами ночного видения!
Я подполз к краю утеса, выступавшего над долиной, которая отсюда была видна как на ладони. Подумал, что, раз я на возвышении, возможно, мне повезет и сигнал рации добьет до базы. Я вытащил карту, которую вытащил из кармана Паппаса. С помощью армейского ножа отмерил на ней километр и, вдавив лезвие в плотную водонепроницаемую бумагу, поставил на равном расстоянии друг от друга три отметины.
Наконец-то рация ожила, мне на том конце кто-то ответил. Я назвался. Повисло долгое молчание. Я слышал смех, будто прервал чей-то разговор. Такое впечатление, что ребята били баклуши всю ночь, не зная, чем заняться.
— Ты что, прикалываешься, что ли?
— Нет, не прикалываюсь, — ответил я.
— Повтори координаты, — раздался скрипучий голос из рации.
Я посмотрел на карту, силясь разглядеть цифры.
— Из какого ты подразделения?
— Я сам себе подразделение.
— Ты прикалываешься?
Я назвал свой батальон, роту, взвод, фамилию командира бригады и месторасположение базы. Описал обложенный мешками с песком барак из гофрированного железа, служивший моему подразделению столовой. Рассказал, как выглядит эмблема дивизии.
— Что еще хотите узнать? Кто выиграл в прошлом году чемпионат по бейсболу?
— Вы должны быть на три километра южнее.
— Был южнее, а теперь я тут.
Я описал, что видел. Сказал, сколько примерно солдат и во что они одеты — ну, насколько я в тот момент мог разглядеть. Я уточнил, что если заходить на долину с воздуха, то лучше это делать с запада: авиацию увидят только в самый последний момент благодаря утесу, на котором я расположился.
— Какое у тебя звание, боец?
— Сержант, сэр. Младший.
— Как твоя фамилия, сержант?
Я ответил.
— Интересная у тебя фамилия, — произнес голос по рации. — Я даже не буду пытаться написать ее правильно.
Повисло долгое молчание. Я слышал лишь шум статических разрядов, прерывавшийся обрывками переговоров на других частотах: то с каким-то пилотом за много километров отсюда, то с артиллеристом, сыпавшим координаты. Потом раздалась какая-то китайская музыка, барабанный бой и разговор двух людей на непонятном языке — их голоса отдавались гулким эхом, словно они находились внутри пустого зернохранилища.
— Ладно, — наконец услышал я из рации. — Надеюсь, ты понимаешь, что попал в серьезный переплет?
— Так точно, сэр.
— Что ж, это хорошо.
— Что вы еще хотите узнать?
— Еще раз опиши, что видишь.
— У них тут вроде базы. Совсем как у нас. Дома разные, все честь по чести, только вот из дерева. Ну, знаете, типа их хижин, которые они из какого-то деревянного говна строят, типа палок, только размером побольше. У них тут всё из дерева, — сказал я. — Еще тут есть небольшая водонапорная башня с лестницей, а на ней — часовые. Думаю, они здесь уже давно обосновались.