Первую гонку сезона в общем зачете выиграла лучшая лошадь Ринггольда, а Немезида заняла второе место. Все отметили, что обе лошади установили новые рекорды скорости в дистанции на милю и четверть мили.
Немезида занял третье место, показав отличный результат на грязном поле Кеннингтона. После проливного дождя Килкерри снял лошадь с третьей гонки сезона для более интенсивных тренировок на специальной трассе. На этой гонке Паудеркег легко выиграл награду Балтон-Хайтс. В четвертом забеге в Парментере в соревнованиях были зарегистрированы следующие лошади: Немезида, Дженерал Виктори, Его Честь, Не-Бездельник, Эвер Мор, Бен Браун и Апхолдер. Позднее появление Паудеркега вызвало переполох за столами ставок.
Когда все приготовления были завершены, Немезида победил на поле, Паудеркег отстал на некоторое время, а Дженерал Виктори заняла третье место. За эту гонку ДеКеи заработали около пятисот фунтов.
Паудеркег отсутствовал на следующей гонке в Монгольфе, но толпа была потрясена, когда Немезида и Гордый Тимоти понеслись вперед под сверкающим синим июльским небом. Один вырывается вперед… теперь он отступает, а другой вздымается под хлыстом… снова шея к шее на дальнем повороте… размытые копыта бьют по земле… элегантные мускулы завораживающе движутся… жокеи в ярких костюмах и кожаных шапочках выгибаются, как тетива лука… теперь кажется, что один гонщик опускает голову и совершает могучий прыжок… толпа кричит, когда видит темно-коричневую лошадь с рыжей гривой и хвостом летящей к финишной черте…
Эта гонка принесла шестьсот фунтов в казну ДеКеев.
— Яблочко? — спросил Мак, когда они привезли Немезиду домой и завели его — вытертого и расслабленного — в стойло. Он протянул яблоко.
Лошадь несколько секунд молча смотрела на него, затем фыркнула, отвернулась и принялась за свой любимый овес.
— Дело во мне? — поинтересовался Мак. — Ты довольно охотно принимаешь яблоки от Оуэна и от моего отца, если уж на то пошло! Я хочу, чтобы ты знал, — сказал он, прислонившись к двери, — я ни разу не пожалел о том шиллинге, что заплатил за тебя. Посмотри, каким выпендрежником ты стал! Чувствуешь себя звездой, не так ли?
Взмах рыжего хвоста был единственным ответом.
— Может, ты этого и не понимаешь, но ты и правда звезда, — сказал Мак. — Молодец.
Он откусил от яблока и хотел, как обычно бросить его в сено, но решил, что нечего переводить фрукт попусту, поэтому съел его сам, выходя из галереи.
Два дня спустя на извилистую грунтовую тропу, которая вела от главной дороги к особняку ДеКеев, свернула карета. Она остановилась недалеко от пастбища, где играли некоторые лошади, и тренировочной трасы, где работали тренеры.
Мак стоял у ограждения тренировочной трасы, отсчитывая время по серебряным карманным часам, специально изготовленным для этой цели в Лондоне, когда вдруг услышал:
— Сэр? Господин Мак?
Он обернулся и увидел приближающегося слугу Харди.
— Да, Харди, в чем дело?
— Меня попросили позвать вас в дом, сэр, по просьбе вашего отца. Прибыл посетитель по имени Бакнер.
Мак снова переключился на замеры времени для одного из новых приобретений семейства ДеКей — кобылы Баунтифул, которая тренировала забег на четверть мили.
Только честная, достойная работа, — подумал он.
И все же он не мог сосредоточиться: его челюсти сжались, а желудок скрутило.
Итак, «титан» наконец пришел на эту священную землю, — пронеслось у него в голове. — Возможно, он хочет подмять нас под себя.
Мак захлопнул часы, мрачно сказав:
— Хорошо. — И последовал за Харди в дом.
Глава тридцать восьмая
Когда Мак вошел в комнату, которую его отец использовал в качестве кабинета, его первой мыслью было, что троих посетителей с очень большой натяжкой можно было назвать джентльменами хотя бы потому, что ни один из них не встал со своего места при его появлении, как это сделал Рубен. Мака учили, что настоящий джентльмен всегда встает — неважно, кто входит в комнату, мужчина или женщина. Что ж, очевидно, у этих троих были плохие манеры.
— Мистер Джайлс Бакнер, — сказал Рубен, указывая на глыбу, занимавшую место перед его столом. — Мой сын Маккавей, мистер Бакнер.
— Рад знакомству, — ответил мужчина. Его голос звучал так, будто он полоскал горло острыми лезвиями. Он кивнул, но все так же крепко цеплялся за черную кожу кресла и руки не протянул. — И правильнее говорить «джентльмен Джайлс Бакнер».