Телефон зазвонил сразу после того, как я назвал водителю ее адрес.
Мой пульс подскочил, а затем упал. Это была не Слоан, а офис Вука.
— Добрый день. Это Уиллоу, помощница мистера Марковича. Я проверяю письмо, которое Вы отправили сегодня утром. — В трубке раздался ровный женский голос. — Мистер Маркович хотел бы назначить совместный осмотр хранилища на ближайшее удобное для Вас время, а также обсудить несколько вопросов, касающихся вашего партнерства. Сейчас подходящее время для разговора?
— Привет, Уиллоу. Приятно слышать, но… — Такси затормозило у знака «Стоп», а затем понеслось со скоростью зазевавшейся улитки. Как, черт возьми, мне достался единственный медленный таксист на Манхэттене? — У меня срочные дела, поэтому я не могу сейчас говорить.
За моим ответом последовала долгая пауза.
— Для уточнения, Вы отказываетесь от встречи?
— Я откладываю встречу в связи с ранее упомянутой чрезвычайной ситуацией. — Я прикрыл трубку рукой и наклонился вперед. — Доставьте меня туда через десять минут, и я дам вам сто баксов.
Такси с неожиданной скоростью рвануло вперед.
Слоан всегда жаловалась на то, что я ношу с собой много наличных, но в такие моменты они были чертовски кстати.
Я вернулся к своему звонку.
— Пожалуйста, передайте мистеру Марковичу мои извинения. Я буду рад поговорить в любое другое время, только не сейчас. Что касается осмотра, пожалуйста, напишите мне на электронную почту, когда он будет свободен, и я внесу это в расписание.
Я повесил трубку, прежде чем она успела запротестовать. Я был слишком взвинчен, чтобы спорить или вступать в профессиональный диалог.
Возможно, я только что сам себя подставил под удар, оскорбив Вука так скоро после того, как он подписал договор партнерства со мной, но единственное, что меня сейчас волновало, — это убедиться, что со Слоан все в порядке.
Такси остановилось перед ее домом. Я вытряхнул для водителя деньги за проезд плюс еще сотню баксов и поспешил выйти из машины. Это был мой первый визит в ее квартиру — мы всегда останавливались у меня или в отеле, — но двести долларов, фотография меня и Слоан на моем телефоне и звонок в ее квартиру без ответа убедили консьержа пропустить меня.
Она не отвечала на звонки. Почему она не отвечала на звонки?
В голове замелькали образы Слоан, лежащей без сознания на полу спальни, или утонувшей в ванной, или… черт, я не знаю, истекающей кровью после того, как она случайно перерезала себе важнейшую артерию на кухне.
Иногда я действительно ненавидел свое воображение.
Лифт остановился на ее этаже. Я выскочил в коридор и пронесся мимо квартир, пока не оказался у ее.
— Слоан! — я постучал в дверь. — Это Ксавьер. Ты там?
Очевидно, она не могла ответить, если была без сознания. Мне следовало попросить консьержа сопроводить меня, чтобы при таком раскладе он мог открыть дверь.
Я снова постучал, перебирая в уме возможные варианты. Я мог бы остаться и подождать еще минуту, пока она ответит. Я мог бы сбегать вниз и позвать консьержа. Я мог бы позвонить консьержу и попросить его подняться, но шансы убедить его покинуть свой пост были выше при личном разговоре.
Каждая секунда на счету, и…
Неужели из-за двери доносится какой-то звук?
Я замер, стараясь замедлить сердцебиение, и я смог внимательнее прислушаться. Это определенно был шорох, за которым последовал щелчок отпираемого замка.
Затем дверь открылась, и за ней появилась она. Светлые волосы, голубые глаза, алебастровая кожа, не запятнанная кровью или синяками.
Сквозь мою панику пробилось облегчение, но через секунду я заметил ее затравленный взгляд и напряженную линию рта.
— Привет, — я потянулся к ней, но остановился, боясь, что она рассыпится от моего прикосновения. Слоан всегда была такой сильной, но в этот момент она выглядела неустойчивой. Хрупкой.
— Что случилось?
— Ничего. — Она отошла в сторону, чтобы я мог войти, и все это время избегала моего взгляда.
— Слоан. — Это был вопрос, мольба и приказ.
Она не любила делиться своими проблемами, но, если все время держать их в себе, они рано или поздно вырвутся наружу.
Что бы она ни услышала в своем имени, ее подбородок дрогнул, но когда она наконец ответила, ее голос был лишен эмоций.
— Рыбка умерла.
— Рыбка… — Рыбка. Ее домашняя золотая рыбка. Мой желудок скрутило. — О, черт. Мне так жаль, Луна. — Она ненавидела банальности, но я говорил серьезно.