Однако она замешкалась, когда на экране заиграли вступительные титры, и на ее лице отразилась тайная борьба, прежде чем она заговорила снова:
— Есть еще кое-что, — сказала она. — Сегодня Джорджия пришла ко мне на работу. Она обвинила меня в попытке соблазнить Бентли.
Мой взгляд метнулся к ней. Ее признание прозвучало настолько неожиданно, что мне оставалось только ошеломленно смотреть, как она объясняет, что произошло с ее сестрой и Бентли за праздничные выходные.
Но чем больше я слушал, тем больше гнева просачивалось под кожу, медленно, но обжигающе. Пока что я сдерживал его, но я ни за что на свете не позволил бы никому разговаривать с ней так, как это делали Джорджия и Бентли.
— Мне следовало рассказать тебе о его звонке раньше, но я не знала, чего он хочет, и не хотела портить День благодарения. — Слоан постучала ручкой по колену. Этот нервный тик я заметил много лет назад. Вскоре после того как мы начали работать вместе. В то время это была одна из немногих трещин в ее безупречном фасаде. — Джорджия очень разозлила меня, и я была слишком расстроена, чтобы оставаться в офисе, поэтому вернулась домой. И тогда я увидела… ну… — Она прочистила горло. — Не знаю, зачем я тебе это рассказываю, но я решила, что ты должен знать. Просто на случай, если кто-то попытается представить мою встречу с ним как нечто большее, чем она была.
Тепло заполнило мой желудок, успокоив мою ярость. Я проглотил слова, которые хотел сказать в адрес ее бывшего, и просто сказал:
— Ты можешь рассказывать мне все.
Ручка Слоан замерла.
— Я знаю, — сказала она, еще мягче, чем прежде, и крошечный кирпичик, ставший решающим, рассыпался вокруг моего сердца.
После этого мы больше ничего не говорили, но позже тем же вечером, когда фильм закончился и остатки нашей еды остыли, я отнес сонную Слоан в ее спальню и уложил под одеяло.
Она полностью отключилась еще до того, как ее голова коснулась подушки. Это был долгий, эмоционально истощающий день для нее, но я не считал само собой разумеющимся то, как комфортно она засыпала, пока я был здесь.
Когда я убирал с ее лица прядь волос, открывая изгиб скулы и полумесяцы ресниц, вопрос Пен из симуляционного центра эхом отдавался в моих ушах.
И я задумался, мысленно переключаясь с момента нашей первой встречи в ее кабинете на этот момент, прямо здесь и сейчас, как, черт возьми, я влюбился в Слоан Кенсингтон.
ГЛАВА 35
Я не признался Слоан. Пока.
Я не был уверен, что она отвечает взаимностью на мои чувства, и мне нужно было придумать, как сказать ей об этом, не отпугнув ее.
Тем не менее я оставался с ней с вечера понедельника до утра вторника, когда она ушла на работу, а я перезвонил в офис Вука, извинился и подтвердил, что осмотр хранилища состоится позже в этом месяце. Остаток дня я провел в делах клуба.
В среду я занялся более неофициальными делами.
Теннисный клуб Артура Вандербильта был одним из старейших частных теннисных клубов на Восточном побережье. Излюбленное место отдыха людей, носящих поло и играющих в поло, он взимал неприличную сумму денег за годовой доступ и прославился тем, что приехавшая сюда суперзвезда тенниса Ричард МакЭнтайр набросился на мальчика с мячом со своей теннисной ракеткой и выбил ему несколько зубов. Я и не знал, что ракеткой можно выбить кому-то зубы, но, видимо, так оно и было, потому что МакЭнтайр и клуб уладили дело за обычные два миллиона долларов.
Как у Кастильо, у меня был автоматический доступ, поэтому в среду днем, в конце обеденного перерыва, когда банкиры более старшего поколения стекались на крытые корты, чтобы потренироваться и пообщаться с мальчишками, я прошел по коридорам к мужской раздевалке.
Когда я переступил порог меня встретила какофония звуков. Пар сгущал воздух, частично заслоняя панели из красного дерева и толпу финансовых братков, готовившихся вернуться к работе. Тем не менее мне не потребовалось много времени, чтобы найти того, кого я искал. Бентли Харрис II занимал место в заветном центральном проходе. Он был занят тем, что смеялся и шутил с несколькими парнями, которые выглядели как его копия: идеально выстриженные, чисто выбритые и наполовину одетые в деловой костюм.
Он стоял ко мне спиной, поэтому не заметил моего приближения.
— Наша новая секретарша горячая штучка, но она блондинка, — сказал он. — Мне этого хватает и дома. Джорджия в последнее время стала настоящей стервой. В понедельник она пришла домой вся в бешенстве из-за чего-то… Что?
Один из его друзей заметил меня и подтолкнул его. Бентли повернулся, и при виде меня его лицо погрустнело.