— Прости, друг Дена, — послышалось за плечом детектива, — но эту аллегорию я тебе объяснить не в силах. Она слишком тонка, да.
Пронзительно визжа, флейтистки умчались за кулисы; Мая и толстяк раскланялись и неторопливо последовали за ними. Ошеломленный Денис наблюдал, как рабочие сцены тушат костер и убирают раскрашенные щиты с нарисованными деревьями. Представление закончилось.
Некоторое время ничего не происходило. Тшиины послушно смотрели на пустую сцену, а затем занавеси упали. Сердце Дениса екнуло: вновь появились Мая и толстяк. На этот раз они были одеты.
— И так вот закончилась история о Жар-птице Фениксе и святом Жервине... — жизнерадостно объявила Мая. — Могу поклясться!
— Зло получило по заслугам, и Господин Кедра оказался посрамлен, — подхватил толстяк. — Это так, ага.
— Люди никогда не забудут имена великих героев, одолевших Господина Кедра. Это: Тутули Ма Саи Батини Гиерро Ай, Скрривдилишш Луу Ай, и Дон Ши, рыцарь четырех золотых львят с синей полосой, имеющий на своем щите четырех золотых львят с синей полосой. Все это правда, кроме того, что приврали поэты.
Тшиины взорвались аплодисментами. Никто не кричал, не свистел и не топал ногами: местная культура отличалась сдержанностью. Бесчинств земных рок-концертов здесь не знали. Тем не менее зрители выглядели потрясенными. «Жар-птица Феникс» стала вехой в тшиинском искусстве.
Бледная, взволнованная Мая раскланивалась, а зрители все рукоплескали и рукоплескали. Маленькие смешные девчушки в мешковатых сарафанчиках стайкой выбежали на сцену. В руках у них золотились охапки лилий. Цветов становилось все больше и больше, а поток не иссякал. Казалось, тшиины доставали новые букеты и корзины из воздуха. Вполне может быть, что дело не обошлось без волшебства.
— Успех! Какой успех! — неслось над залом. — И это истина!
Впрочем, завистники последние слова опускали.
Сквозь толпу почитателей Завацкому удалось пробиться с трудом. Очень пригодилась молитва храмовника — «нет рук, нет непочтительности». Боевитый монах взялся за дело рьяно; не успевшие посторониться театралы корчились в сторонке, угрюмо потирая бока.
— Поздравляю, Мая! — объявил Денис. — Ты была великолепна, и это правда!
— Истину говоришь? — комедиантка широко распахнула глаза.
— Несомненнейшую!
— Пойдем. Надо поговорить, да. Я только переоденусь и умоюсь, и это правда.
Под охраной монаха они покинули зал. Позади остались духота, шум и толчея Зеленого зала. Промелькнули пустынные коридоры замка, и Денис с облегчением узнал дверь покоев комедиантки.
— Я здесь подожду, — сказал монах. — Если что — кричите, да.
Перед тем как оставить их наедине, он тщательно проверил комнату. Выглянул в окно, осмотрел тайные закутки — все чисто, никаких убийц под коврами и отравленных лезвий.
Едва дверь за священником закрылась, Мая отправилась умываться. Детектив сел на кровать. Ужасно хотелось спать...
— Это искусство! — восторженно щебетала тшиинка из-за моховых занавесей. — Оно условно, да. Мы чтим традиции, работаем в старой технике...
Что-то она говорила еще, не в силах успокоиться после представления. Денис прикрыл веки. Сказалось потрясение последних дней: в голове шумело, перед закрытыми глазами метались цветные пятна. Водоворот сна затягивал, путал мысли. Лежать бы и лежать так вечность, ничего не делая...
— Скажи, Дена, — Мая появилась настолько внезапно, что Денис не успел даже открыть глаза. — Ты уходил во время представления дважды, я видела мальчишку-гонца. Ага. Что случилось?..
— Варай-Иту покинула замок.
— Смертоволосая гадина? Хорошо, да! Убралась стервозина, и это ага-правда! А второй раз?..
— Деваль-Иту хотела меня видеть. Она говорит, к замку пришел колдун, тот, что оживил ее...
— Господин Кедра? — охнула девушка. — Сам повелитель мертвых?!
Завацкий приподнялся на локте:
— Почему Господин Кедра? Разве нет в округе других магов, что оживляют макуртов?..
— Брат обмолвился. Он разговаривал с матерью Айши, та ему все открыла. Это ложь, но не спрашивай, где правда.
Вставать и идти куда-то совершенно не было сил... А хотелось. Найти Дона, схватить за грудки и трясти, трясти, трясти... Потому что безумие это: в то время когда малейшая зацепка может открыть истину, церемониймейстер играет в детские тайны.