– Очень даже понятно! – возразил пристав. – Выпил, разморило, захотел проглотить куриную лапку, и вот результат. Жадность – это грех. Как и чревоугодие.
– Его не могло разморить, – ответил Пушкин.
– Да вам откуда знать?!
– Немировский успел выпить рюмку настойки и бокал белого. Посмотрите, сколько осталось в бутылках и графинах: они почти полные.
Доктор с приставом как по команде глянули на стол. Правда, почти полные. Свешников опомнился: не хватало разбираться с новым мутным делом.
– Алексей, это ничего не доказывает, – строго сказал он.
– Хорошо, Константин Владимирович, не будем спорить. Если ваш уважаемый доктор при осмотре тела найдет на затылке Немировского след от удара, вы откроете дело об убийстве.
– И не подумаю, – ответил Свешников. – С какой стати выискивать в простом удушье от неосторожного потребления курицы убийство? Нет, Алексей, это уже слишком. Правда, доктор?
Богдасевич послушно кивнул. Но приставу показалось, что друг его не так уверен, как должен быть.
– Предлагаю пари, – сказал Пушкин. – Если не смогу доказать, что это убийство, – с меня ужин в самом дорогом ресторане. Хоть в «Дюссо».
– Уже задолжали нам с доктором ужин в «Эрмитаже», – напомнил Свешников. – Того и гляди разоритесь.
– Где один, там и два.
– А если докажете? – вдруг спросил Богдасевич.
– Сочтемся как-нибудь, – и Пушкин подмигнул.
Пристав не мог припомнить, чтобы этот строгий и умный человек легкомысленно подмигивал. На душе у него стало беспокойно. Как будто заранее проиграл пари.
Из номера Пушкин вышел на лестницу, ведущую в ресторан. Половой Лаптев тревожно шептался в кружке сотоварищей. О чем он рассказывает, привирая и приукрашивая, легко догадаться. Пушкин спустился так быстро, что половой не успел улизнуть, и поманил его. Лаптев мгновенно оказался в одиночестве. Любителей чесать языки как ветром сдуло. Была бы его, Лаптева, воля, убежал бы и сам. Да только деваться ему некуда. И он обреченно подошел к господину из полиции.
– Кто раскатал в номере ковер?
Вопрос не так чтобы страшный, но Лаптев нахмурился.
– Господин постоялец приказали-с, – ответил он мрачно, будто был виноват. А в чем он виноват? Господа приказывают – он исполняет. Еще не всегда чаевые перепадают.
– Стол Немировский сам перенес?
Как ни стыдно было признаться, но не хватило у Лаптева силенок самому передвинуть. А этот боров подхватил стол, как игрушку. Силища невероятная. О чем половой честно рассказал. По глазам господина полицейского понял, что рассказ понравился. Лаптев приободрился.
– Кто сервировал стол к ужину?
– Лично я исполнил-с.
– Помнишь, что господин заказал?
Как не помнить, работа такая у полового, чтоб с одного слова запоминать. Господа чаевые за то и платят, чтоб не повторять. Лаптев с профессиональной точностью перечислил полтора десятка блюд.
– Два раза бегал, – добавил он. – Одного подноса не хватилось-с.
– Напитки какие были заказаны?
Лаптев понял, что его проверяют. Напитки – дело самое простое, перечислил без запинки.
– Откуда взялась бутылка шампанского?
Вот тут Лаптев удивился. Какое такое шампанское? Никакого шампанского в заказе не числилось. Куда игристое к такому набору? Господин из полиции с половым согласился: шампанское тут неуместно. И отпустил с миром. Чему Лаптев был исключительно рад. Пушкин направился в зал ресторана.
Найти Агату следовало в том направлении, куда повернуты шеи мужчин. Сидя за отдаленным столиком, она невероятным образом притягивала к себе взгляды. Судя по настроению, с каким Агата встретила Пушкина, она готовилась дать решительный бой. Он сел напротив и легкомысленно спросил, что заказано на ужин. Агата сухо ответила, что не собирается с ним ужинать. Выполнит свою обязанность и тут же уйдет.
Ледяного тона Пушкин не замечал. Подбежавшему официанту приветливо улыбнулся и спросил, как того зовут.
– Подковкин, Семен, – ответил официант, довольный таким обхождением. А не то что Сенька да Сенька.
– Вы, Семен, человек наблюдательный, – начал Пушкин. – Память отличная.
Подковкину комплимент был приятен.
– Не жалуемся-с, – ответил он с поклоном.
– Знаете господина, который часто завтракает вон за тем столом? – Пушкин указал на середину зала.
– Как не знать, личность известная, господин Немировский. Да и не только завтракают-с, почитай, каждый день ужинают. Завсегдатай, иначе говоря-с. С супругой почти всегда. За стол к себе никого-с не приглашают-с, такой порядок держат.
– Вечером в воскресенье ужинал?
– Само собой-с.
– Завтракал в тот же день?