– Позвольте узнать, кто обещал?
– Один… мой знакомый.
– Господин Коччини, фокусник, – сообщил Пушкин.
Ольга Петровна не ожидала от полиции такой осведомленности.
– Вы правы, – аккуратно сказала она.
– Почему синьор Коччини не выполнил обещание?
– Какие-то глупые отговорки. Не далее как вчера в кафе обещал, что вот-вот устроит нам личную встречу.
– Что должен был сделать герр Кульбах?
– Разве надо объяснять? – вступила Ирина. – Разве не понимаете?
– Нет, не понимаю, – твердо сказал Пушкин.
– Он должен был… Снять проклятие, – через силу ответила Ольга Петровна.
– Каким образом?
– Господин Пушкин, есть вещи, которых лучше не касаться.
– Я не спрашиваю, какие заклинания должен был произнести медиум. Мне надо знать, как он собирался снять проклятие.
– Провести ритуал очищения в том самом… номере.
– В «Славянском базаре»?
Ольга Петровна стянула на груди шаль, как птица, которую держат на привязи.
– Ну конечно же.
– Ритуал намечался на вечер воскресенья, девятнадцатого декабря?
– Да, господин Коччини обещал это.
– Ольга Петровна, ваш покойный супруг, Григорий Филиппович, знал об этом?
– Что вы! – возразила она. – Если бы Гри-Гри узнал, он бы…
Наверняка даже самый незлобивый из Немировских в минуты ярости способен проявить фамильный характер. Чего Ольга Петровна, конечно, прямо сказать не могла.
– Что теперь будет с состоянием Немировских? – вдруг спросил Пушкин в раздумье. – Род пресекся, передавать наследство после Петра Филипповича некому. Ломбард, кредитная контора, ювелирный магазин – кому все достанется?
После волнения Ольга Петровна вполне овладела собой. Стояла с прямой спиной, гордая женщина в черном, и только держалась за плечи сестер.
– Нам остается крохотный шанс, – сказала она за всех. – Надеемся, что суд внемлет нашим мольбам и наследство Пе-Пе будет передано Марише. Быть может, сестра не оставит нас с Ириной умирать у ее порога с голода.
В ответ Марина коснулась ладони Ольги Петровны.
– Возможно, внемлет, – согласился Пушкин. – Марина Петровна, прошу вас завтра к девяти утра прибыть в Городской участок для опознания.
Марина оборотилась к Ольге Петровне, ища поддержки. Сестра не могла защитить.
– Это обязательно? – только спросила она.
– Понимаю, как вам тяжело, но вынужден настаивать. Таков закон.
– Раз так нужно, я буду, – ответила Марина.
Пушкин сочувственно вздохнул.
– Марина Петровна, от лица сыскной полиции и от себя лично прошу принять соболезнования.
Шагнув к женщинам, глубоко поклонился и протянул ладонь Марине. Отказать ему было невозможно. Она положила свою руку в его ладонь. Пушкин склонил голову и коснулся губами ее пальцев. Соблюдая приличия, ограничился кратким поцелуем. Отпустив руку вдовы, еще раз поклонился и пошел в прихожую, где осталось его пальто. Часы в глубинах дома как раз пробили одиннадцать. За что Пушкин был им благодарен.
Дверной колокольчик тренькнул нежно и ласково, серебряным звоном. А сердце Ангелины прыгнуло в горло, да там и осталось. Прислуга была отпущена еще вчера. Приближаться к двери она боялась. Замерла в кресле, надеясь, что кто-то ошибся или вовсе звенело в ушах. Ангелина принялась считать секунды, загадав, что на двадцать первой страх кончится. Тот, кто за дверью, подумает, что в доме пусто. Окна темные. Может, уехали неизвестно куда.
На счете «пять» колокольчик ожил. Звон стал требовательным и злым, или ей так показалось. Не получится отсидеться и затаиться. Плотнее запахнув пеньюар тончайшего шелка, Ангелина направилась в прихожую. У самой двери застал новый звон. Над головой как будто гроза громыхнула. Ангелина приподнялась на цыпочках и прижалась ухом к дверному полотну. С той стороны было тихо. Она задержала дыхание, чтобы разобрать хоть что-то. Колокольчик грянул в четвертый раз. От испуга она крикнула: «Кто там?!» Голос подвел, вместо окрика рассерженной хозяйки вышел жалкий стон. Из-за двери ответили так, как она боялась. Строго и требовательно. Ангелина еще смогла возражать: «Что вам угодно?» Но и это было бесполезно. Трясущимися руками отщелкнула замок и скинула цепочку. Дверь выскользнула. В проеме оказался силуэт, хорошо знакомый. Ангелина пыталась улыбаться.
– Ах, это ты… Вот не ждала, – страх и холод сильно мешали играть невинность.
– Прошу простить за поздний визит, госпожа Камаева. Обстоятельства требуют.
– Обстоятельства… Какие же обстоятельства?
– Розыск персоны, которая скрывается у вас в квартире.
Ангелина заметила, что мелко и противно дрожит.