– У меня никого нет… Совсем никого… Я уже давно сплю, как видишь…
– Не могу поверить.
– Я не умею врать, ты знаешь.
– Мужское пальто на вешалке подтверждает обратное.
Как могла забыть! Надо было спрятать. Разве в суматохе вспомнишь о мелочах!
– Ах, это… Это еще от мужа осталось. Это не его, – проговорила Ангелина.
– Разве я назвал вам, госпожа Камаева, кого именно хочу видеть?
Попалась, совсем попалась. Обманул бедную женщину, мелко и подло. Ангелине хотелось заплакать, но слезы не шли. Замерзли, наверное.
– Так вы позволите? – спросил Пушкин, входя и не дожидаясь разрешения растерянной женщины. И направился прямиком к гостиной. Тут только Ангелина кинулась вдогонку и повисла у него на локте.
– Алексей! Умоляю! Не давай воли гневу и ревности! Он невинен, как дитя! Это я, я одна во всем виновата! Не убивай его! Это моя гибельная страсть! Прости меня и его! Будь милосерден!
Пушкин бережно приподнял женщину, стараясь не смотреть на распахнутый пеньюар.
– Госпожа Камаева, мне дела нет до ваших страстей.
Голос его действовал безотказно. Ангелина сразу поверила, что не произойдет ужасной сцены ревности со стрельбой, кровью, прощальным словом умирающего, примирением конкурентов за миг до смерти одного из них, раскаяний, слез, клятвы и всего прочего. Как известно, подобная чепуха бывает только в пятикопеечных женских романах, до которых Ангелина была большая охотница, – их продают на лотках. В воображении она видела, как старый любовник убивает нового из-за нее – прекрасной, но порочной. Вредная частичка женской души требовала, чтобы это произошло. Ради кого еще в Москве мужчины убивают друг друга? Ее окутает ореол славы. Наверняка после такого за ее руку и сердце (не говоря уже о состоянии) выйдет настоящая драка. Жаль, что такое не случится…
Пушкин был спокоен. Слишком спокоен для бывшего любовника, который пришел в ночи свершить месть, как статуя Командора. Он зевнул, чем разбил в осколки фантазии женщины. К Ангелине вернулась уверенность. Она запахнула пеньюар, впрочем, не слишком быстро, чтобы напоследок он разглядел, какое счастье упустил.
– Алексей, ты даешь слово не наделать глупостей?
– Госпожа Камаева, я очень хочу спать. Приведите его, оставьте нас и через четверть часа получите целым и невредимым.
На всякий случай погрозив пальцем, Ангелина проскользнула в спальню, старательно прикрыв дверь. Послышалась возня и перешептывание, голос Ангелины стал громче, можно было разобрать, как она приказывала. Не выбирая кресла, Пушкин плюхнулся в ближнее. Теплая мягкость приняла его, он почувствовал, как устал за длинный день. Еще немного – и сон одолеет. Очень вовремя створка приоткрылась, в проеме показался господин в домашнем халате, блестя налысо выбритой головой и бритыми щеками.
Когда женщина меняет прическу, она становится другой. Оказалось, что бакенбарды меняют лицо мужчины не меньше. В первое мгновение Пушкину показалось, что он ошибся. Но только в первое. Все-таки черты лица изменить невозможно. Он указал на кресло напротив. Господин в чужом халате опасливо приблизился и присел на краешек.
– Как… Как вы меня нашли? – дрогнув голосом, спросил он.
– У вас не было выбора, – ответил Пушкин. – В «Славянский базар» нельзя. Денег с собой мало, чтобы снять номер в другой гостинице. Ночлежкой на Сухаревке побрезгуете. Надежных знакомых в Москве нет. Остается один выход: любящая женщина. Которая укроет и спрячет от сыскной полиции. Рискуя попасть под суд.
Ответом был тяжкий вздох, с раскаянием, стыдом и всей прочей чепухой, какую обычно выдумывают.
– Отведете в участок?
– Что вам там делать?
– Ну, так это… Протокол… Допрос… Как у вас там полагается.
– Синьор Коччини, – Пушкин сделал паузу. – Или все-таки господин Копенкин?
– Агафон, – за признанием последовал другой тяжкий вздох.
– Так вот, Агафон, если бы в этом был смысл, вы бы уже сидели в сыске.
Фокусник в халате не понял, в чем тут хитрость.
– Разве не подозреваете меня? – настороженно спросил он.
– В чем же?
– В том, что я… что я… – он никак не мог произнести неудобное слово.
– Вы проговорились, что Григорий Немировский был мертв? – помог Пушкин. – Тем самым выдали себя как убийцу?
Агафон благодарственно кивнул.
– Именно так… именно так…
– Нет, не подозреваю.
– Но почему же?!
В данных обстоятельствах вопрос выглядел странно.
– Потому, что сказали правду: вы видели Григория Немировского мертвым, – ответил Пушкин.
– Но как вы…
– Не хочу тратить драгоценные минуты моего сна на ваши тягостные объяснения… В номер «Славянского базара» вы прибыли с большим опозданием, вас что-то задержало в театре. Постучали, за дверью услышали легкий шум, подумали, что вам разрешают войти, дверь оказалась не заперта. Вошли и увидели, как на полу лежит тело в сорочке и кальсонах. Не знаю, успели ли вы разглядеть черные свечи, зарезанного петуха и меловой пентакль на полу. Струсили и примитивно бежали.