Продолжение большой дипломатии
Если наведение порядка во внутренних делах обоих Teilreiche, которые контролировала Брунгильда, иногда давалось ей нелегко, то международные отношения оставались «особой областью», в которой ее компетенцию не подвергали сомнению даже политические враги. Кончина Григория Турского и прекращение пополнения сборника «Австразийских писем» ставят, к сожалению, пределы нашему знанию о европейской дипломатии после 591 г. Тем не менее редкие документы, которые иногда попадаются, представляют собой ценность.
Так, удалось понять, что на рубеже веков франки сохраняли важные козыри в Северной Италии. В 599 г. внуки Брунгильды оставались, в частности, хозяевами таких цизальпинских территорий, как Аоста, Суза и долина Ланцо[148]. Они сумели закрепить там франкское господство и с этой целью сделали из этих земель епископство к величайшему негодованию епископа Туринского, от которого зависела эта область. Папа сконфуженно попросил франкских королей отказаться от этого замысла. Но в письме, адресованном Теодоберту II и Теодориху II, он подчеркивает, что Рим не считает Меровингов врагами, напротив, он видит в них союзников и защитников церкви{734}.
Следует ли понимать это так, что, несмотря на смерть Атанагильда, союз между империей и франками сохранился и от идеи совместного наступления на лангобардов не отказались? Во всяком случае, контакты с византийским двором прерваны не были. Так, в 597 г. император Маврикий принял послов, присланных Брунгильдой{735}. Еще в 602 г. под предлогом заключения соглашения между Теодорихом II и империей в Константинополь была послана миссия, которую возглавляли послы Бургоальд и Вармарикарий{736}.[149] Послания, как обычно, были изложены дипломатам устно, предмет обсуждения остается неизвестным. Но посольство проехало через Рим, и Брунгильда настояла, чтобы о переговорах был информирован папа; дело определенно касалось Италии.
Однако можно задаться вопросом, не вела ли королева двойную игру. В самом деле, лангобарды продолжали платить ей разорительную дань ради сохранения мира. Зачем же ей было идти их убивать? Возможно, большинство посольств ехало в Константинополь с целью выклянчить у императора еще несколько тысяч номисм, хотя понастоящему никаких операций в Италии не планировалось.
У меровингских королей — несомненно в большей мере, чем у их аристократии — геостратегические горизонты оставались широкими. Так, хронист Павел Диакон упоминает сражения между франками и аварами в середине 590-х годов. Он сообщает, что сначала авары потеснили баваров, которые как раз боролись со славянами{737}. Потом дунайские варвары якобы вступили в Паннонию и оттуда произвели нападение на Тюрингию. Чтобы убедить их вернуться обратно, Брунгильда была вынуждена заплатить дань{738}. Неизвестно, на каких документах основывается Павел Диакон, рассказывая об этих событиях, но нельзя сказать, что его рассказ неправдоподобен.
В самом деле, где-то между 596 и 602 гг. Брунгильда отправила в Византию посольство от имени Теодориха II Бургундского, возглавляемое послами Бозоном и Беттом; оно предложило империи наступательный союз против аваров при условии, что император покроет расходы на войну. Маврикий ответил, что остается союзником Меровингов, но что заключенные договоры не включают ни одной финансовой статьи[150]. То есть могущество франков в Центральной Европе не поколебалось и могло оказаться полезным для тех, кто предложит наибольшую цену. Пока что, однако, у Византии не было свободных номисм. Может быть, император также научился относиться к требованиям королевы с недоверием.
Павел Диакон добавляет, что незадолго до 600 г. хан аваров якобы наконец утвердил мир с лангобардами; в то же время, как он пишет, лангобарды возобновили договор о вечном мире с Австразией{739}. Если эти соглашения действительно были заключены, становится понятней дипломатическое возбуждение византийцев на рубеже веков. Ведь когда в последний раз между аварами, лангобардами и франками был заключен тройственный союз, империя потеряла Италию. А на сей раз из-за этого союза пострадала византийская Истрия, выдержав с 602 г. ряд набегов аваров и славян{740}.
148
Ibid. IV, 45, где хронист высказывает мнение, что уступка этих земель восходит к началу 580-х гг.
149
П. Губер
150
Феофилакт Симокатта. История. Кн. шестая. III, 6–8. «На третий день в столицу явились также послы из Кельтийской Иверии; на современном языке они называются франками; от лица этих послов говорили Бос и Бетт. Их послал к императору правитель этого племени (имя ему было Теодорих) по вопросу о войне с каганом