Я отстранилась и вернулась на своё:
— Отец так гордится тобой, что готов сделать маркизой Южного моря.
— Этот титул ничего не стоит. Мне это совсем не интересно.
— А что тебе интересно? — настаивала я не без ехидства. — Подвиги аделантадо Менданьи тоже нет?
— О чём ты говоришь, бедняжка Петронилья? Подвиги Менданьи? Какие подвиги?
Я знала: ты воспитана на миллионе рыцарских романов. И на рассказах нашего отца о сражениях в Чили. Засыпала в колыбели под россказни его товарищей о том, какие сокровища они ещё откроют. Как все мужчины вокруг нас, как наши родные братья, ты мечтала завоевать все четыре части света. А титул маркизы Южного моря... если что-нибудь вообще, Исабель, могло тебя соблазнить, то только это. Кроме супруг Кортеса и Писарро никто ещё не носил имени земель, открытых их мужьями в Новом Свете.
Ты пожала плечами:
— Говорят, Менданья даже золота с Соломоновых островов не привёз. Да ничего не привёз. Ни серебра, ни жемчуга...
— Но что-то он привёз наверняка, иначе король не даровал бы ему таких милостей.
Мы замолчали. Потом заговорила я:
— Я видела дона Альваро. Он мне показался красивым мужчиной.
— Слабак.
— Слабак?
— Не смельчак, если тебе так больше нравится.
Ты бросила такое тяжкое, ужасное обвинение, что оно могло бы полностью оправдать твои поступки.
— Не смельчак! Почему ты так говоришь?
— Он позволил унизить себя при мне.
— Когда?
— Да в день его так называемого сватовства. У загона для быков. Ты тоже видела его и слышала. Его прилюдно объявили стариком. Бедным, хилым, кому одна надежда — жениться на мне. Ничтожеством, готовым пасть к моим ногам из-за приданого.
— Ты преувеличиваешь...
— Ничего я не преувеличиваю. Он позволил отцу так с собой обращаться. Ни слова не сказал, не шевельнулся, чтобы остановить его. Даже не вздрогнул от оскорбления.
— Может быть, не хотел тебя огорчать?
— Ты хочешь сказать: не может быть, а точно. А ещё точнее, не хотел огорчать капитана Баррето, который давал ему богатство.
— И всё-таки, тебе следовало поговорить с ним.
— О чём говорить с трусом?
— Но если бы он вернул тебе слово...
— Я ему никакого слова не давала, нечего и возвращать!
— А вдруг он всё-таки согласится уйти с дороги?
— Я ему не поверю.
— И будешь не права. Он готов разорвать сговор.
— Откуда ты знаешь?
— Он сам мне сказал.
— Ты что, видела его?
— Я тебе уже сказала, что видела.
— Неужели и ты, Петронилья, меня заманиваешь?
— Никуда я тебя не заманиваю. Исабель, он приходит сюда каждый день. Хочет повидать тебя. А недавно...
— Что недавно?
— Он обратился ко мне.
Ты хмуро посмотрела на меня:
— Как ты всего боишься, Петронилья... Боишься отца, боишься мужа... И от страха готова кого угодно предать, лишь бы от тебя отстали.
— Не говори так, Исабель! Я делаю всё, чтобы вывести тебя из лабиринта, в который ты забрела.
— Какого лабиринта? Мой новый духовник, которого ко мне прислали, чтобы приготовить к замужеству, всегда говорит одно: брак — это жертва, которую муж и жена приносят друг другу. Не перед священником, а перед Богом. А чтобы Бог эту жертву принял, на неё должно быть обоюдное добровольное согласие. Я не согласна. Вот и всё.
— Вот именно. Послушай, что предлагает тебе дон Альваро.
— Я вся внимание.
— Он тебе объяснит всё лучше, чем я.
— Могу и его послушать.
— Здесь и сейчас.
Я вскочила, пробежала через комнату, открыла задвижку.
И впустила аделантадо Менданью, который дожидался снаружи, на галерее.
Мужчина в твоей комнате — это было так неприлично, что я дрожала всем телом.
Я вернулась назад и села. Ты стояла прямо перед незваным гостем.
Глава 5
АДЕЛАНТАДО МЕНДАНЬЯ
Может, ты и удивилась, но виду на подала. Только сказала шутливо:
— Вы, сеньор, решительно вездесущи. Самое малое, что можно сказать, — времени даром не теряете.
Он улыбнулся:
— А мне сдаётся, я его уже порядком разбазарил.
Любая другая на твоём месте громко завопила бы и прогнала его. Тебе это и в голову не пришло. Я — другое дело. В общем, я только о том и думала: о твоём позоре, если кто-нибудь нас застанет. Такое свидание могло тебе стоить жизни... Да и всем нам троим.
Дону Альваро следовало быстро сказать тебе то, что нужно. Но он, кажется, был совсем выбит из колеи. Только глядел на тебя н не мог вымолвить ни слова.
Возможно, ты его напугала. Бедняга думал о тебе днём и ночью. Он очень хорошо знал, какую неприязнь ты к нему испытываешь. А я описала ему, как тебя стерегли эти месяцы.