Песнь IХ
33
Приблизились они к проклятой сфере,
Где злыдень окаянный обитал
В глухой, угрюмой сумрачной пещере,
Похожей на могилу в толще скал,
Как будто зев зияющий глотал
Тела умерших, а над горной кручей,
Пугая пташек, филин хохотал
И выл, не вынося других созвучий;
Лишь духи вторили ему в тени дремучей.
34
Внушала ужас мрачная скала
И на деревьях странные предметы;
Везде висели мёртвые тела,
Над пустотой безжалостно воздеты;
Валялись под деревьями скелеты,
Заросшие зелёною травой;
Узрел приезжий эти силуэты
И скрылся бы, от страха сам не свой,
Однако рыцарь удержал его другой.
35
Они вошли во мрак пещеры гнусной,
Где на полу проклятый кровосос
Сидел, привычно тешась мыслью грустной;
Костлявый череп у него зарос
Нечёсаными космами волос;
Глазницы были бедственно глубоки,
И заострился, вытянувшись, нос,
До самых челюстей ввалились щеки,
И в жилах, кажется, давно иссякли соки.
36
Тряпьём прикрыты тощие бока,
Шипами сшиты тряпки неумело,
И стоит клок дырявого клока,
А на полу в грязи валялось тело,
Которое уже окоченело,
Однако кровь ещё лилась, и что ж!
В крови зловеще лезвие чернело:
Заржавленный торчал из раны нож;
Такое зрелище и впрямь бросало в дрожь.
37
Уверившись, что Тревизан правдиво
Рассказывал о гибели людей,
Вскипел отважный рыцарь, и не диво:
Для преступлений не было судей,
При этом, как собою не владей,
При виде жертв нельзя не возмутиться,
И крикнул рыцарь в бешенстве: «Злодей!»
Ты за убийство должен поплатиться,
И с жизнью самому тебе пора проститься!»
38
«Как смеешь ты, - в ответ воскликнул тот, -
Мне угрожать бессмысленным укором?
Как будто каждый смертный не умрёт
Во времени безжалостном и скором?
Зачем дразнить судьбу напрасным спором?
Не лучше ли виновному уму
Смириться с неизбежным приговором?
Сам воздух не противен ли тому,
Кто, выбрав смерть, отверг постылую тюрьму?
39
Неужто путь окажется напрасным,
Хоть человек спешил среди тревог
Домой, измучен странствием опасным,
А перед ним бушующий поток?
Ты сам подумай: разве не жесток
К завязшему в губительном болоте
Тот, кто ему при этом не помог
И отказал в участливой заботе,
Мол, пропадает пусть он по своей охоте?
40
Усопший только может отдохнуть;
И ты признайся: разве не того же
Хотел бы ты, земной изведав путь,
Когда покой тебе всего дороже
И ты дрожишь в твоей непрочной коже,
А жизнь твоя мучительней вины?
Не бойся боли; сладостное ложе -
Могила, брег спасительной страны,
И после жизни смерть как мир после войны».
41
Замысловатой речью озадачен,
Ответил рыцарь: «Жизнь - военный стан,
Где часовому точный срок назначен,
Приказ ему прямой и чёткий дан;
А часовых сменяет капитан».
Ответил тот: «Однако часового
Сменяют, как бы не был воин рьян;
Так Провиденье Божие готово
В один прекрасный день освободить живого.
42
Не Бог ли сотворил Свой мир таким
На небе и земле, где всё живое
Когда-нибудь умрёт? Необходим
Его конец, мгновенье роковое;
Всё движется в пространство гробовое
Среди многообразных перемен,
Не оставляя никого в покое.
Предотвратишь ли неизбежный тлен?
Безоговорочно сдаются смерти в плен.
43
Чем дольше жизнь, тем более ты грешен;
Чем тягостнее грех, тем строже суд;
И потому твой подвиг безуспешен:
Твои победы скорбь тебе несут,
И значит, побеждать - напрасный труд;
Ты всё равно за кровь заплатишь кровью;
Неужто доблести тебя спасут?
Ты подчинён смертельному условью:
Заблудший не придёт к надёжному становью.
44
Зачем стремиться к мнимому становью?
Не лучше ли прилечь и отдохнуть?
Подобна затяжному нездоровью
Жизнь: у неё обманчивая суть.
Не лучше лизловредный гнёт стряхнуть?
Что значит жизнь: труды, нужда, недуги,
Жар, холод, голод, боль, гоненья, жуть;
Что для фортуны все твои заслуги!
Жизнь отвратительна, итщетнывсе потуги.