— Понимаю... — Ей стало плохо, словно она услыхала эту новость впервые.
— Не думаю, что понимаете, — возразила посол. Она щелкнула пальцами, и ее секретарь вышел, вернувшись с серебряным подносом и двумя бокалами вина.
— Вы объявились не ко времени, — продолжила посол. — Один из кораблей вашего мужа вернулся обратно в Раш. «Разрыв» пару недель назад дохромал до порта, весь в дырах. Естественно, люди решили, что он — авангард возвращающихся после битвы с Мавери. Но нет — авиаторы сошли на берег, смеялись и плакали, вещали о великой победе, и отмахивались от всех разговоров о Мавери. «Нет», говорили они, «мы побили Фалкон! Силой гения Кормчего и адмирала Фаннинга мы упредили вторжение и спасли Слипстрим!».
Мог бы Кормчий это отрицать? Если бы сам Фаннинг вернулся, да с другими кораблями... быть может, и нет. Если бы авиаторы «Разрыва» не начали сыпать немыслимыми деньгами, щеголять дорогими самоцветами и золотыми цепями и болтать направо и налево о пиратском сокровище... Ну, вы видите проблему. Фалкон предположительно считается союзником. И Кормчий оказывается застигнут со спущенными штанами, узнав об угрозе его нации уже после того, как самый его популярный адмирал устранил эту угрозу.
Он приказал переловить команду по обвинению в измене. Официальная версия гласит, что Фаннинг взял несколько кораблей в набег на Фалкон и разорил одну из их сокровищниц. Его заочно судили военным судом, как изменника и пирата.
— Следовательно, — сказала Венера, — если бы я сейчас вернулась...
— Вас бы судили по меньшей мере как соучастницу. — Посол свела вместе кончики пальцев и слегка подалась в кресле вперед. — По закону я обязана передать вас властям для экстрадиции. Вот только поступи я так — и оппозиция ухватится за это дело и начнет метать громы и молнии. После бунтов...
— Каких бунтов?
— Ну... — В ее лице проступила неловкость. — Кормчий немного... промедлил с действиями. Он не выловил достаточно быстро всех авиаторов с «Разрыва». И не остановил их прежде, чем на улицы вылилось изрядное количество денег. То, чем хвастался экипаж, были явно не обычные побрякушки — и не казна тоже, это была грабительская добыча, чистой воды, без хитростей, и вдобавок древняя. И народ... народ поверил «Разрыву», не Кормчему.
Последняя депеша — это было два дня назад — говорит, что основная часть команды и офицеры ушли обратно на «Разрыв» и закупорились на нем. Они там и сейчас, плавают в сотне ярдов от адмиралтейства. Кормчий приказал разнести корабль в щепки, вот тогда в городе и начался бунт.
— Если вы вернетесь сейчас, — вставил секретарь, — кровопролитие только усилится.
— И похоже, что будет пролита ваша кровь, в назидание другим. — Посол покачала головой. — И все идет к худшему. Флот отказался выполнять команду Кормчего. Они не станут расстреливать «Разрыв», они хотят знать, что произошло. Они пытаются уговорить команду выйти, и сейчас там трехсторонняя ничья между солдатами Кормчего, флотом и самим «Разрывом». Настоящая кутерьма.
У Венеры заколотился пульс. Она хотела бы быть там, в адмиралтействе. Она знала сверстников Чейсона, она могла сплотить этих людей для ответного удара. В конце концов, все они ненавидели Кормчего.
Она откинулась в кресле.
— Спасибо, что все мне рассказали. — Венера с минуту подумала, и взглянула на посла. — Вы собираетесь добиваться моего ареста?
Старшая женщина с полуулыбкой покачала головой.
— Нет, если вы достаточно скрытно покинете мой офис. Я предлагаю — через черную лестницу. Не вижу, чтобы ваша отсылка домой в цепях чем-то помогла, в текущий момент только огонь раздует.
— Спасибо. — Она встала и посмотрела в сторону двери, на которую указала посол. — Я этого не забуду.
— Просто не рассказывайте никому, что встречались со мной, — с иронической улыбкой ответила посол. — Так что вы будете делать?
— Не знаю.
— Если вы останетесь здесь, в столице, мы могли бы вам помочь — обеспечить работой и местом для жилья, — сочувственно сказала посол. — Боюсь, они будут низковаты для вашего положения, но, по крайней мере, начать...
— Спасибо, я буду иметь это в виду — и не беспокойтесь, если мы увидимся снова, я буду уже не Венерой Фаннинг. — Все еще в ошеломлении, она прошла в двери, выходящие в коридор для персонала, который вел на черную лестницу, и едва расслышала слово «Удачи», прежде чем за ней закрылась дверь.