Она сидела, глубоко задумавшись, как вдруг кто-то постучал в дверь потайного хода; она вздрогнула: ведь этим ходом пользовались только три человека — король, королева-мать и герцог Алансонский. Она заглянула в кабинет, знаками приказала Жийоне и Ла Молю затаиться и впустила посетителя.
Посетителем оказался герцог Алансонский.
Молодой человек не появлялся у нее со вчерашнего дня. На мгновение у Маргариты мелькнула мысль попросить его заступиться за короля Наваррского, но другая, страшная мысль остановила ее: брак был заключен против воли Франсуа; он терпеть не мог Генриха и сохранял нейтралитет по отношению к нему только потому, что был уверен, что Генрих и его жена остались друг другу чужими. Следовательно, любой знак внимания Маргариты к своему супругу мог не отдалить, а приблизить к груди Генриха три угрожавших ему кинжала.
Вот почему, увидев брата, Маргарита испугалась больше, чем если бы увидела Карла IX и даже королеву-мать. По внешнему виду юного принца нельзя было себе представить, что в городе и в Лувре происходит нечто чрезвычайное: он был одет, как всегда, весьма изысканно. От его одежды и белья пахло духами, чего не выносил Карл IX, но чем злоупотребляли его братья — герцог Анжуйский и герцог Алансонский. Только изощренный глаз Маргариты мог заметить, что, хотя герцог был бледнее, чем обычно, а его руки, такие красивые и холеные, словно это были женские руки, слегка дрожали, душу его переполняла радость.
Войдя, он, как всегда, подошел к сестре поцеловать ее, но Маргарита наклонилась и подставила ему для поцелуя лоб, хотя два старших брата — король и герцог Анжуйский — целовали ее в щеку.
Герцог Алансонский тяжело вздохнул и прикоснулся бледными губами к подставленному для поцелуя лбу Маргариты.
Он сел и начал рассказ о кровавых событиях этой ночи: о медленной и мучительной смерти адмирала Колиньи и о мгновенном конце Телиньи, убитого пулей на месте. Он уселся поглубже в кресле и с наслаждением, с присущей ему и двум его братьям любовью к кровавым зрелищам, принялся описывать во всех подробностях кровавую ночь. Маргарита его не прерывала.
Закончив рассказ, он умолк.
— Ведь вы, дорогой брат, зашли ко мне не только для того, чтобы рассказать все это, не так ли? — спросила Маргарита.
Герцог Алансонский улыбнулся.
— Вы хотите сказать мне что-то еще?
— Нет, — отвечал герцог, — я жду.
— Чего вы ждете?
— Разве вы не говорили, моя милая и горячо любимая Маргарита, что брак ваш с королем Наваррским свершился против вашего желания? — начал герцог, подвигая свое кресло ближе к креслу сестры.
— Конечно, говорила! Ведь я даже не была знакома с наследником беарнским, когда мне предложили его в мужья.
— Но и когда вы познакомились, вы уверяли меня, что не любите его, не так ли?
— Верно, я это говорила.
— Разве вы не были убеждены, что этот брак будет для вас несчастьем?
— Дорогой Франсуа, если брак не становится величайшим счастьем, он почти всегда становится величайшим несчастьем, — заметила Маргарита.
— Вот потому, как я уже сказал вам, дорогая Маргарита, я и жду.
— Но чего же вы ждете?
— Жду, когда вы скажете, что рады.
— Чему же мне радоваться?
— Неожиданной возможности вернуть себе свободу.
— Свободу? — переспросила Маргарита, желавшая заставить герцога высказаться до конца.
— Ну да, свободу. Вас освободят от короля Наваррского.
— Освободят? — снова переспросила Маргарита, пристально глядя на брата.
Герцог Алансонский попытался выдержать взгляд сестры, но тотчас смущенно отвел глаза.
— Освободят? — повторила Маргарита. — Ну что ж, посмотрим! Но я была бы очень рада, если бы вы, брат мой, помогли мне понять: как же думают меня освободить?
— Да ведь Генрих — гугенот! — растерянно пробормотал герцог.
— Конечно, но он и не делал тайны из своего вероисповедания, об этом знали все, когда устраивали наш брак.
— Да, сестра, но что делал Генрих с тех пор, как вы поженились? — спросил герцог, и луч радости скользнул по его лицу.
— Вы, Франсуа, должны лучше всех знать, что делал Генрих, — ведь вы с ним почти не расставались: то вы вместе охотились, то играли в мяч, то гоняли шары.
— Дни-то он проводил со мной, это правда, ну, а ночи? — спросил герцог.
Маргарита не ответила и потупила глаза.