Тут сверху, из трубы, по которой они проползли, посыпались камни, оттуда раздались неистовые удары.
Ребята побежали по туннелю прочь от этого места. Причём бежать приходилось согнувшись. Потолок был не только низким, но и шероховатым.
— Вряд ли, конечно, он сюда протиснется, но от мумий всего можно ожидать, — приговаривала девочка.
— Так кто же ты всё-таки? — спрашивал Игорь. — Быть может, добрая фея?
— Добрая фея? — переспросила девочка и фыркнула. — Вовсе нет. Человек я. И родилась в городе. Зовут Светой.
— И как же ты сюда попала, Света?
— Сейчас отбежим подальше, и я тебе всё расскажу.
Они пробежали ещё с сотню шагов, и только там девочка нагнулась, и отодвинула истлевшую доску, которая прикрывала совсем уж маленький лаз в стене. Первым туда протиснулся Игорь, а за ним, пятясь задом, Света. Она закрыла доской проход.
Вскоре они оказались в широком, прямоугольном помещении. В центре его высилось большое каменное надгробие, крышка которого была слегка приоткрыта.
— Никто оттуда не выпрыгнет? — опасливо косясь на надгробие, спросил Игорь.
— Уже все давно выбрались, и разгуливают наверху, — ответила Света.
— Ты здесь и живёшь?
— Угу.
— И чем же питаешься?
— Такими доверчивыми мальчиками как ты! — воскликнув так, девочка захрипела и потянулась, изогнув пальцы, к Игорю.
Мальчик вскрикнул, вжался в стену, и задрожал, выставив перед собой руки. Он бормотал:
— Нет, нет! Пожалуйста, не надо…
Тут Света рассмеялась, и уселась на надгробии.
— Что такое? — жалобно пролепетал Игорь. — Ты меня не будешь кушать?
— Нет, — Света вновь рассмеялась. — Я пошутила! Я же человек, а не монстр.
— Ну и шуточки у тебя! — обиженно проговорил Игорь.
— Какие уж есть.
— И вообще не понимаю: как в этой страшной ситуации, и в этом жутком месте можно шутить?
— А что ещё остаётся? — вздохнула Света, и теперь в голосе её прозвучала настоящая горечь. — Ты знаешь, сколько я страха за последние два дня и три ночи пережила? Я уж и рыдала, и едва с ума не сошла, и думала, что лучше уж умереть, чем такой ужас испытывать. А теперь вот пошутила, потому что решила вспомнить: как это — смеяться…
На глазах у Светы заблистали слёзы.
— Ладно, извини, — сказал Игорь.
— И ты меня извини. Напугала тебя, хотя ты и сам, наверное, страху натерпелся.
— Да уж, было дело…
— И, смею тебя заверить: впереди нас ещё больше всяких ужасов ждёт.
— Ну, ты расскажи, всё-таки, как сюда попала? — попросил Игорь.
— Сейчас расскажу, а ты пока подкрепись…
Девочка достала из-за гробницы рюкзачок. Оттуда она вынула пачку печенья, и бутылку с газировкой. Сказала:
— Съешь половину печений, и выпей половину бутылки. Еду надо экономить…
И Света начала рассказывать.
Глава 4. «О Свете и мраке»
Оказалось, что Света, также как и Игорь родилась и жила в Москве. И, что удивительно — жила в одном с ним районе, и что уж совсем невообразимо — в соседнем доме, так что они, при желании могли бы видеть друг друга, выходя на балконы, но почему-то за всё это время так ни разу и не встретились.
Света, также как и Игорь, поехала вместе с родителями на юг. Только, в отличие от Игоря, они не путешествовали с места на место, а сняли небольшой домик, в холмистой местности. Кстати, цену за этот домик попросили очень умеренную, и что было плюсом: никаких шумных курортов поблизости не было. А ближайшая деревенька отстояла от них на десять километров.
Пищу привезли с собой, на машине, и разместили частично в холодильнике, и частично в погребе. Помимо того привезли и недавно купленный горный велосипед, который, в отличие от прежнего полуразвалившегося «Школьника», был сущей прелестью.
Света гоняла по узким, неведомо кем вытоптанным тропкам среди холмов, и часто развивала такую скорость, что, если бы её увидела матушка, то, наверное, упала бы в обморок.
А Свете всё нипочём — стремительные поездки на велосипеде были её любимейшим времяпрепровождением. И с каждым разом она всё дальше отъезжала от их маленького, уютного домика.
И вот настал тот роковой день…
С утра выл пронзительный ветер. Девочка сидела на крыльце, и слушала, как шумит крона, росшего поблизости каштана-исполина. Странно так, непривычно шумела. Ветер явно принёс с собой какие-то слова, какой-то напев колдовской. А потом у Светы закружилась голова и она едва не потеряла сознание…
Ближе к вечеру ветер усмирился, а голова у Светы больше не болела. Зато девочка почувствовала сильнейшее желание усесться на велосипед, и мчатся далеко-далеко.
Хотя Света собиралась вернуться к полуночи, она всё же собрала в свой рюкзачок продуктов, которых при разумном потреблении хватило бы дня на три — это, в дальнейшем, её и спасло.
Но о том, что это желание было внушено ей ветром, Света не подумала. Она даже не предупредила родителей, что вернётся поздно, а вскочила, да и помчалась…
Сначала девочка катила по уже изъезженным тропкам, но потом попала в какой-то невообразимый лабиринт из холмов, тропок, склонов, ручейков, овражков, кустов. Она углублялась в этот густой лабиринт, а когда к ней приходила пренеприятная мысль, об обратной дороге, она отгоняла эту мысль, приговаривая:
— По солнцу определю. Мне возвращаться на закат…
Неожиданно холмы расступились, и Света вылетела на широкую, тянущуюся вдаль тропу, которую окружали исключительно мрачные, древние деревья.
Она обрадовалась этому прямому пути, и мчалась по нему, развивая скорость достойную, быть может, Олимпийских игр.
Она мчалась целый час, и за это время взмокла, устала, но всё никак не могла остановиться, так как некий безумный, лихорадочный азарт гнал её вперёд.
Потом Света почувствовала, что сверху на неё кто-то смотрит. Она задрала голову, и заметила нечто слишком большое и слишком жуткое для птицы. Впрочем, она видела это лишь мгновенье, так как руль сам собой резко крутанул в сторону, и велосипед перевернулся. Инерция была столь велика, что велосипед, а вместе с ним и Света взмыли в воздух, ещё несколько раз перевернулись, а потом пролетели в кусты.
Последовал удар, от которого девочка потеряла сознание…
А когда Света вновь смогла открыть глаза, и приподняться, то уже наступил поздний вечер. И хотя небо ещё хранило какой-то отблеск ушедшего дня, но из-за деревьев, которые нависали над ней, невозможно было понять, с какой стороны этот отблеск исходит, так что неясно было и в какой стороне находится её дом.
Она молвила:
— Ну, ничего: выйду на тропу, и там всё пойму…
Она вытащила свой изрядно помявшийся, но всё-таки не сломанный велосипед на тропу, и тут поняла, что это вовсе не та тропа, по которой она приехала. Та тропа была прямой, а эта петляла из стороны в сторону.
— Наверное, я ошиблась, — пробормотала Света, и, вместе со своим велосипедом нырнула обратно в кусты.
Через кусты она пробиралась минут десять, а потом поняла, что совсем заблудилась. Вдруг ей послышался какой-то звук: вроде чей-то голос. Девочка замерла, стала вслушиваться.
Звук повторился. Это действительно был голос, и он прозвучал прямо возле её уха:
— Приди к нам. Останься с нами. Навсегда…
Это был такой леденящий, бесчувственный, нечеловеческий голос, что Света громко вскрикнула, и быстро обернулась.
В нескольких шагах за её спиной возвышался некто слишком высокий, чтобы быть человеком. Впрочем, из-за чрезвычайно скудного освещения не представлялось никакой возможности разглядеть этого незнакомца.